Пабло прошиб холодный пот. Он представить себе не мог, что Мария способна воспринять текст песни настолько буквально.
— Вообще-то это не я собираюсь пускать пузыри, а Хуан Луис Герра, — дрогнувшим голосом пояснил он.
— Что еще за Хуан? — в голосе Крусиграмы звучала нарастающая угроза. — Этот козел тоже рассчитывает в меня погрузиться? Так передай этому своему Хуану…
— Подожди! — взмолился Монтолио. Мысль о том, что он почти запорол очередное задание полковника Карденаса, ввергла агента CESID в состояние, близкое к панике. — Ты меня неправильно поняла. Это всего лишь серенада. У испанцев есть такая традиция — исполнять серенаду под окнами дамы своего сердца. Слова при этом не имеют никакого значения.
— Чушь собачья. Если что и имеет значение в песне, так это слова. Мог бы спеть нечто более приличное, вроде "Nо me quitte pas, il faut oblier, tout peut s'oublier…"
— Но это же по-французски, — заметил Пабло.
— Ну и что? — пожала плечами Мария. — Зато слова совершенно нормальные: "Не оставляй меня, надо все позабыть" и все в таком роде. Французы — культурная нация. Они не пишут такую похабщину, как этот твой Хуан пускатель пузырей или как его там.
— Испанцы не поют своим девушкам французские песни.
— Это еще почему?
Пабло с облегчением вздохнул. Похоже, ему удалось уйти от скользкой темы рыб, пускающих пузыри в неположенном месте. Вопрос взаимоотношений испанцев и французов содержал значительно меньше подводных камней.
— Потому что испанцы спокон веков недолюбливают французов, — пояснил он. — Вполне типично для соседствующих народов. В природе борьба за выживание тоже принимает наиболее острую форму у близкородственных видов, занимающих один ареал обитания.
— Чего-о? — изумленно вытаращилась на него хохлушка.
— Может, ты позволишь мне подняться? Неудобно как-то кричать на всю улицу.
Мария поджала губы, выдерживая выразительную паузу.
"А что, если все-таки женится? — размышляла она. — С головой у парня, конечно, не все в порядке — сначала пузыри хотел пускать, потом понес какую-то чушь про близкородственные ареалы, но все-таки дерется из-за меня, серенады под окном поет. Непонятно только, почему он все время убегает. Может, из-за застенчивости?"
— Так я поднимусь?
— Ладно, — смилостивилась девушка. — Только больше — никаких пузырей.
— Обещаю.
"Главное — не забывай о работе", — взлетая по лестнице на третий этаж, повторял про себя Пабло напутствие полковника Карденаса.
Не желающее слушаться доводов разума, сердце агента CESID бешено колотилось о ребра. Мысль о том, что сейчас он окажется наедине с Марией, сводила его с ума.
Засунув руку в карман, Пабло нащупал в нем коробочку с прослушивающими устройствами.
"Сначала дело, а потом все остальное", — твердо сказал себе лейтенант Монтолио.
Разговор с Марфой Симаковой окончательно дезориентировал и без того сбитого с толку Тамбовского Красавчика. Предсказание оказалось слишком расплывчатым. Смерть, которую видела гадалка, не обязательно должна была настигнуть Василия, судьба которого, вроде бы, еще не была окончательно предрешена. Он мог с равным успехом умереть насильственной смертью или же стать обладателем несметных сокровищ, связанных каким-то образом с неким каменным мешком.
Прочие высказывания Марфы носили столь же двойственный характер. В частности по поводу любви гадалка изрекла нечто вроде того, что его сердце терзает женщина, то черная, то белая, носящая мертвого младенца, и что Василию с этой женщиной уготована общая судьба.
На вопрос, куда ему идти, старуха, пожав плечами, равнодушно ответила: "Куда ноги несут", после чего, получив деньги, выдворила тореро из дома, не угостив его даже чаем.
В довершение всех бед, злосчастный мопед Хавьера Молины, отъехав от дома гадалки километра три, мучительно зачихал, чем-то звякнул внутри и затих, на этот раз навсегда.
Напрасно Тамбовский Красавчик то тряс, то умолял проклятый механизм, напрасно он крутил ручку и бил ногой по стартеру. Отчаявшись, он даже встал перед мопедом на колени и вознес Господу пламенную молитву. Проклятия и уговоры не помогли. Не помогла и молитва. Земной путь мопеда Хавьера Молины закончился навсегда.
Смахнув с брюк налипшую на них пыль, Стародыбов оглянулся по сторонам. Его окружали холмы. Мирные, округлые, покрытые сосновыми рощами и благоухающими травами, с разбросанными по склонам домиками с черепичными крышами и маленькими ухоженными садами. Машин на дороге не было, а если бы и были, это бы не помогло — осторожные испанцы, как правило, не подбирают незнакомцев на шоссе.
Некоторое время тореро боролся с искушением вернуться к гадалке и попросить у нее приюта, но внутренний голос подсказывал ему, что мрачная старуха наверняка не обрадуется его появлению. Не хватало еще, чтобы она навлекла на него проклятие Кокли-Мокли, с такой станется.
С тяжким вздохом Тамбовский Красавчик сошел с дороги на узкую тропинку, взбегающую по склону ближайшего холма. Он рассчитывал, срезав путь, добраться до Вилафранки де Панадес, известного центра винодельческой промышленности. На окружающих город виноградниках всегда требовались рабочие руки.
Уже через полчаса Василий пожалел об этом опрометчивом решении. Не выспавшийся, измученный переживаниями и страхом за свою жизнь, он почувствовал себя окончательно вымотавшимся. Единственное, чего ему хотелось, это упасть на землю и проспать как минимум неделю, а, пробудившись, обнаружить, что все, что случилось с ним, было не более чем ночным кошмаром.
"Наверное, мне действительно стоит отдохнуть", — подумал тореро, оглядываясь в поисках подходящего места. Чуть выше по склону среди кустов он обнаружил сложенное из камней убежище пастуха, формой напоминающее миниатюрную юрту, а размерами — собачью конуру.
Добравшись до каменного укрытия, Василий опустился у входа на четвереньки и понюхал воздух. Никаких неприятных ароматов.
"Все-таки Испания — цивилизованная страна, — с удовлетворением подумал он. — Русские первым делом устроили бы тут общественный туалет."
Вход был таким низким, что забираться внутрь Стародыбову пришлось согнувшись. Отделившая его от внешнего мира каменная кладка создавала приятное ощущение покоя и защищенности. Василий свернулся калачиком на полу — вытянуть ноги мешали стены, — и мгновенно провалился в сон.
Марат Багиров упругим шагом поднимался по склону холма. Свидерский отставал от него не более чем на пару шагов. Марат считал пешие прогулки полезными для здоровья и несколько раз в неделю совершал "марш-бросок по окрестностям". Руслан, не разделявший любви шефа к подобным моционам, вынуждено составлял ему компанию.
Тяга Марата к пешим прогулкам особенно обострялась в моменты, когда ему надо было обдумать какой-то вопрос или принять важное решение. Так случилось и в этот раз.
Несколько часов назад Багиров получил шифровку от генерала Бакунги, из которой следовало, что груз уже в пути, а время и место его получения будут сообщены дополнительно. Получение контрабандного груза было делом вполне рутинным, и Марат не стал бы нервничать, если бы не три обстоятельства: во-первых, менялось место доставки, во-вторых, эта партия алмазов была самой крупной за все время его сотрудничества с Уртамом Бакунгой и Мауйей Джагнотой — примерно на двести миллионов долларов, и, в-третьих, крупная партия оружия уже была доставлена в Либерию и Сьерра-Леоне в качестве аванса за алмазы.
Причины для изменения процедуры расчетов с африканскими партнерами были достаточно вескими: при совершении последнего обмена алмазов на оружие, происходившем в территориальных водах Испании неподалеку от Канарских островов, люди Багирова едва не были схвачены катерами береговой охраны. Только благодаря густому туману и внезапно разыгравшемуся шторму им удалось уйти от преследователей в нейтральные воды. После этого Марат решил изменить процедуру обмена.