Теперь вы и сами можете догадаться, что произошло. В могиле, отгороженной от публики ширмами, был захоронен гроб с мешками с песком; при этом зрители думали, что в нем находится Великий Дзуккини. По мнению Даниэллы, именно после этого все пошло наперекосяк. Вот что должно было произойти: Дзуккини, находившийся в припрятанном за углом, вдалеке от любопытных глаз катафалке, должен был открыть гроб изнутри (точно так, как он сделал это на конюшне Беспросветного Тупика) и нажать на кнопку. Хитроумный механизм выдвинул бы открытый гроб вверх из секретного отсека, и Дзуккини смог бы незаметно выйти из экипажа.
Затем он должен был незаметно проникнуть за ширмы, чтобы публика не сомневалась, что он выбрался из засыпанного землей гроба. По словам Даниэллы, выполнить эту часть плана не составляло никакого труда, но она не собиралась делиться подробностями с Эдди. Да и с какой стати она стала бы это делать? Ведь все пошло наперекосяк уже на предыдущем этапе. Как сообщила Даниэлла Великому Дзуккини (и очарованному, смотревшему на нее во все глаза Эдди), лошади, запряженные в катафалк, понесли, когда первый гроб еще не был окончательно закопан.
— Внезапно подняли оглушительный трезвон тюремные колокола, возвещавшие о побеге заключенных, — пояснила Даниэлла, — и этот звук так испугал несчастных животных, что они помчались куда глаза глядят. Джон сказал, что, судя по изученным им следам, заднее колесо экипажа наскочило на пень, отчего зеркала сдвинулись назад и гроб выскочил наверх из секретного отсека, как кролик из шляпы.
— Видимо, в тот момент я и потерял сознание, стукнувшись головой о крышку гроба, — сообразил эскаполог. — А что произошло потом?
— Потом мы попали в переплет, — сказала Даниэлла. — Нам пришлось отдуваться по полной программе.
Ассистентка эскаполога вынуждена была битый час стоять перед ширмами, делая вид, будто вместе с публикой ожидает появления Великого Дзуккини, закопанного на глубину шести футов. А ведь ей было известно, что ее шеф не появился на сценической площадке (хотя она не знала почему).
— Все это время я играла на органе, умудряясь при этом шепотом обсуждать с мистером Скиллетом, что делать дальше, — объяснила Даниэлла. — В конце концов Джон отправился на поиски экипажа. Он позаимствовал для этой цели лошадь у хозяина постоялого двора, но ему так и не удалось выйти на след пропавшего катафалка.
Рассказывая эту историю, Даниэлла безбожно проглатывала то начало, то конец, то середину слова, и вам было бы нелегко расшифровать смысл ее речей, если бы я передал их буквально — так, как они на самом деле прозвучали. Но я прибегну к маленькому трюку: там, где милая Даниэлла произносила только часть слова, я буду писать его целиком, а вы — воображать, в каком виде оно дошло до слуха Эдди. Договорились? Вот и хорошо.
— А как насчет воздушного шара? — поинтересовался Великий Дзуккини. — Где ты умудрилась раздобыть воздушный шар?
— Я как раз собиралась об этом рассказать, — фыркнула Даниэлла. — Мистер Пригожий…
— Это мой импресарио, — напомнил мальчику эскаполог.
— Да, речь идет именно о нем, — подтвердила Даниэлла. — Так вот, он, если помните, пригласил Вольфа Таблета…
— Это знаменитый фотограф, — пояснил Эдди Дзуккини.
— Он самый, — кивнула Даниэлла. — Мистер Пригожий спросил у Вольфа Таблета, не желает ли тот сделать снимки на вашем последнем представлении.
— Но ведь он, кажется, не заинтересовался этим предложением и даже не ответил на приглашение, — сказал Дзуккини. — Если память мне не изменяет, он называл меня не иначе как жуликом и шарлатаном.
— Он и сейчас придерживается того же мнения, — подтвердила Даниэлла. — Поэтому он и воспользовался воздушным шаром, полагая, что взгляд сверху поможет ему вас разоблачить.
Лицо Великого Дзуккини вдруг побагровело и покрылось потом.
— Грязный щелкопер, прохвост, гадюка подколодная, — воспылал гневом эскаполог. — Никчемный прощелыга. Я разобью ему камеру… Я его так отколошмачу…
Эдди испугался, как бы Великого Дзуккини не хватил удар (в те времена удары такого рода назывались апоплексическими, но некоторые шутники говорили в таких случаях, что человека хватил кондрашка). Мальчику только однажды довелось видеть человека, охваченного подобным гневом, и это был… мистер Коллинз. Дело происходило в скобяной лавке. Ее хозяин впал в ярость, когда неопытный продавец по ошибке подал покупателю трехдюймовые гвозди вместо двухдюймовых шурупов. Но, сказать по правде, ярость мистера Коллинза не шла ни в какое сравнение с необузданным гневом Великого Дзуккини.