— Я просил не тревожить меня, сержант, — холодно сказал он.
Тиэль вступил в неровный свет огня от самодельных жаровен, которые Нумеон расставил по комнате.
— Пытаешься поджечь мой корабль, Артелл?
— Я провожу прометейский ритуальный бой. Это вид тренировки.
Тиэль улыбнулся:
— Я вижу, что ты делаешь, Саламандра. Я пришел попросить, чтобы ты показал это остальным.
Нумеон продолжил выполнять комбинации, двигаясь методично и четко.
— Разве у Ультрамаринов нет собственных доктрин?
— Раньше мы называли их практикой и теорией. Но я изучаю самые разные доктрины. Предпочитаю не загонять себя в рамки.
— Ты тренировал легионеров на этом корабле? — спросил Нумеон, не только не прекращая упражнений, но и ускоряя их темп.
Тиэль стоял у самого края и, хотя несколько раз меч оказывался совсем рядом, не отходил ни на шаг.
— Да. Все они Отмечены красным.
— Я слышу в твоих словах гордость, сын Жиллимана.
Тиэль пожал плечами:
— Это всего лишь факт.
— Я заметил красную полосу на их шлемах и лицах, — сказал Нумеон. — Что она означает?
Тиэль рассмеялся:
— Порицание.
Нумеон остановился и взглянул на Ультрамарина. Они происходили из разных легионов, но все-таки Саламандра был капитаном, а Тиэль — сержантом. Нумеон был выше по званию.
— Ты создал отряд из нарушителей?
Улыбка Тиэля увяла, и он покачал головой.
— Нарушитель я, а не они. — Он заметил недоверие в глазах Нумеона и добавил: — Я изучал сценарии боев между легионерами, пытаясь определить, как можно победить их. Это было еще до того, как стало известно о восстании.
— И твои люди должны разделять твой позор?
Тиэль стиснул зубы, расслабился и за пару секунд взял эмоции под контроль.
— В Ультрамаре за пределами миров-примус до сих пор горят целые системы. Я не мог допустить, чтобы это пламя бесконтрольно полыхало. На Макрагге, Калте, Аяксе и Коноре враг напал открыто, и, когда это случилось, было очевидно, что нас ждет борьба за выживание. Все просто. — Он пожал плечами, то ли обреченно, то ли смиренно. — На рубежах же… — Он снова покачал головой, и его взгляд помрачнел от воспоминаний. — Не очень. На первых кораблях, которые мы выследили, Ультрамарины уже были. Часть действительно принадлежали нашему легиону. Часть нет. Одни, рассчитывая нас обмануть, облачились в броню наших погибших братьев. Другие — в их плоть. В те первые недели мы потеряли много людей. Я уже готов был свернуть операцию, но знал, что не могу этого сделать, пока еще есть миры в огне. Поэтому мы придумали новый ход.
— Красная полоса, — догадался Нумеон, и Тиэль кивнул.
— Способ отличить друга от врага, который предатели никогда не узнают, а потому не смогут использовать против нас.
— Порой это сложно, — согласился Нумеон, на мгновение мысленно вернувшись на Истваан. Он сомневался, что когда-либо сможет забыть ужасы той битвы.
Тиэль тоже погрузился в задумчивость.
— Очень сложно. Даже лучшим из нас.
— Это тебе опыт говорит? — приподняв бровь, спросил Нумеон.
— Да, но не мой, а моего примарха. Видишь ли, я пытался его убить.
— Что?
Нумеон стиснул рукоять меча, который до сих пор не выпускал из рук. Очередной обман?
Тиэль виновато поднял руку.
— У меня есть дурная привычка шутить, — сказал он. — Вражеский легионер, облачившись в копию моей брони и назвавшись моим именем, проник с девятью приспешниками в резиденцию лорда Жиллимана и попытался его убить.
— Кровь Вулкана! Но как?
— Они хорошо замаскировались.
Нумеон расслабился, но из слов Тиэля следовали выводы, которые не могли его не пугать:
— Теперь уже и собственным глазам нельзя верить.
— Нет, нельзя. И должен добавить, что после этого воссоединение отца и сына прошло несколько более натянуто, чем я рассчитывал.
— Возможно, нам всем стоит наносить на броню какой-нибудь тайный знак, чтобы видеть, кто друг, а кто враг.
— Я думал об этом, — ответил Тиэль. — Правда, ренегаты уже перестали надевать доспехи погибших героев, чему я несказанно рад, но мой отряд пока продолжает носить красные метки.
— И теперь ты учишь их убивать легионеров?
— Мне кажется, это здравая идея. Тем более когда лорд Жиллиман поддержал ее, порицание было автоматически отменено.
— Только сперва убедились, что тебя можно пускать за порог, я так понимаю?
Тиэль улыбнулся воспоминаниям:
— Там, за вратами Геры, разыгралась одна из самых напряженных сцен во всем Магна Макрагг Цивитас.