Выбрать главу

Вар’кир опять опустил взгляд и признался Прейтону в тайне, которую никогда не смог бы раскрыть Зитосу или Нумеону:

— Я думаю, что Вулкан мертв, и сомневаюсь, что он вышел из своей гробницы, словно какой-то гиптский фарон. Но я хочу найти его и похоронить в земле Ноктюрна.

Повисла неловкая, наполненная болью и горем тишина. Тринадцатый легион сильно ранил Восемнадцатый, пусть и непреднамеренно.

Тит Прейтон решил, что обязан залечить хотя бы часть этих ран.

— Тебе кое-что нужно узнать, — сказал он.

Вар’кир впился в него взглядом поверх саркофага.

Но Прейтон не вздрогнул ни от него, ни от мысли, что ему предстояло сделать.

— Это твое право как Саламандры.

Глава 11

Веди нас

Магна Макрагг Цивитас, Гептапигионская крепость

Вопреки всем доводам разума, в душе Нумеона начала заново разгораться искра надежды, угасающая с того момента, как он прибыл на Макрагг. Слухи говорили о чуде, о воскрешении Вулкана. Владыка Змиев был пламенем, выросшем в котле Ноктюрна, в этом полыхающем горне, и падение сквозь атмосферу Макрагга стало для него лишь очередным испытанием огнем.

«Он восстанет», — клялся Нумеон, но поиски бессмертного примарха ни к чему не приводили, и убежденность, казавшаяся непоколебимой, вновь слабела.

Бывший капитан Погребальной Стражи, облаченный в доспехи, украшенные фестонами, как и подобало центуриону, оперся руками о край зубчатой стены Гептапигионской крепости и всмотрелся в блестящую лазурную ленту Лапониса.

Гептапигион представлял собой бастион, стоящий на полуострове, который образовывали две артерии из Ликумского залива, и охранял юго-западный подход к Цивитас.

С моря дул холодный ветер, несущий с собой запах соли. Пенистые приливные волны разбивались о скалистый берег, словно пытаясь сломать природную баррикаду. В бухте морские суда неуверенно покачивались на беспокойной воде.

Нумеон испытывал похожее беспокойство. Прошло шесть дней, а Владыку Змиев до сих пор не нашли.

Он сжал печать в левой руке, неосознанно моля ее о помощи.

Из-за тумана мрачных мыслей послышались тяжелые шаги.

— Почему мы до сих пор его не нашли? — просто спросил он.

Зитос встал рядом.

— Однажды я несколько дней охотился по Арридийской равнине на добычу, почти не выдававшую себя ни следом, ни звуком, — ответил он, вспоминая недолгое время, прожитое на Ноктюрне. Он положил руку на плечо Нумеона, пытаясь утешить, и в кои веки Саламандра не отстранился.

— Но на чем-то ты же мог основываться, что-то питало твою надежду.

На Макрагге находилось чуть больше шестидесяти Саламандр, вырвавшихся из шторма. Свет Фароса был их единственным лучом надежды в галактической тьме… пока не появился Нумеон. Своим пылом и верой он разжег в них огонь, который должен был давно потухнуть. Прагматизм говорил, что побежденным и расколотым Саламандрам следует влиться в еще боеспособные легионы, но Нумеон показал им иной путь — путь, в конце которого ждало воссоединение с отцом и пропавшими братьями.

И теперь каждый огнерожденный на Макрагге прочесывал лабиринты Цивитас в поисках хоть каких-нибудь знаков.

— Ты наша надежда, брат, — тепло сказал Зитос, побудив Нумеона отвернуться от бесцветного пейзажа с Лапонисом и встать к нему лицом. — Вулкан жив.

Нумеон слабо улыбнулся:

— Он жив и он здесь.

Зитос показал на печать, которую Нумеон между тем сжимал в руке.

— А это?.. — начал он.

— Да, с его брони.

— Могу я взглянуть на него? — попросил Зитос. — Одну секунду?

Нумеон без колебаний протянул ему молот.

— Им нельзя ни ковать, — сказал Зитос, разглядывая печать со всех сторон, — ни убивать.

— Это символ, — ответил ему Нумеон, забрал протянутый молот и повесил его обратно на пояс.

Зитос кивнул:

— На наковальню, брат.

— А скоро — и обратно в пламя, — добавил Нумеон.

Зитос с завистью оглядел новую броню брата — зеленую, как драконья шкура, и с фестонами, которые, перекрываясь, напоминали чешую. Кузнец, изготовивший доспехи, выгравировал на всех пластинах изображения огня, что символизировало перерождение и волю, которую Нумеон вернул Саламандрам, выброшенным на планетарные берега Макрагга.

Картину портил лишь ультрамарский клинок, слегка покачивающийся на бедре; впрочем, ножны были ноктюрнские. Болт-пистолет с другой стороны и зазубренный меч на спине были изготовлены огнерожденным мастером.