Его словно закрыли от света тончайшей завесой, но сквозь нее постепенно пробивалось все больше лучей, и он начал собирать разбитый разум по кусочкам.
— Свет.
По его приказу вспыхнул магниево-яркий луч. Он исходил из фонаря, встроенного в доспехи, и освещал камеру, больше похожую на какой-то грузовой контейнер. На дальней стене был люк. Свет также позволил в подробностях разглядеть второго обитателя камеры.
Трансчеловек. Мужчина.
— Легионер… — произнес он, постепенно привыкая к собственному голосу. — Или нет?
Мертвый воин был облачен в серые доспехи со шлемом. Никаких символов. Никаких знаков различия.
Только один опознавательный знак, такой неяркий, что он едва его не пропустил — стилизованный глаз, вписанный в старинную букву йоту.
Знак был выгравирован на серой броне. Небольшой, незаметный. Незнакомый.
— Кто ты?
Как и следовало ожидать, мертвый воин не ответил.
— Это я сделал?
На его латных перчатках не было крови.
— Мы союзники? Пленники?
Обыскав тело, он нашел оружие.
«Болт-пистолет», — сообщил ему медленно прояснявшийся разум.
Помимо болт-пистолета у воина обнаружился тактический пояс с боевым ножом, которые он тоже забрал.
— Что-то пошло не так…
На задней части шеи мертвого воина алела кровь. Небольшая капля. Он чувствовал ее запах, этот влажный металлический запах, который был пугающе знаком. Тонкий как игла клинок укатился к стене контейнера, где теперь и лежал, ненужный и почти не заметный.
В памяти всплыла сцена борьбы. Недолгой. И команды, брошенной с последним выдохом.
«Спать».
Даже от этого смутного воспоминания клонило в сон.
В сознании начала проступать другая команда. Достав пистолет и направив его на стену контейнера, он произнес:
— Выход.
Люк открылся с резким лязгом отодвигающегося засова. Он распахнул его ногой, продолжая целиться в направлении, где могли ждать враги.
Снаружи оказался захламленный отсек. Было темно, а воздухе стоял гул от расположенных неподалеку двигателей.
Небольшой грузовой корабль.
Покинув контейнер, он огляделся и нашел выход — короткую лестницу, ведущую к площадке, которая заканчивалась овальной дверью.
Свобода.
Он уже хотел уходить, когда вдруг остановился и посмотрел вниз. Его броня была жертвенно-красной, как кровь. Пластины покрывала клинопись.
Колхидский.
— Я — Бартуса Нарек, — произнес он, и память вернулась, вызвав широкую улыбку на угрюмом лице. В ней оставались пробелы. Он не помнил ничего, что следовало за последним допросом Тита Прейтона. Ни этот корабль. Ни побег из Восточной цитадели. И тем более ни мертвого легионера, с которым делил камеру.
Сам не понимая зачем, Нарек вернулся в контейнер и поменялся с трупом броней. Она на удивление хорошо ему подошла.
— Запереть, — сказал он, и контейнер закрылся.
Труп и снятые доспехи остались внутри. Уверенный, что никому на борту этого корабля не вскрыть люк — во всяком случае быстро, без хороших режущих инструментов, — он направился к выходу.
Многое оставалось неизвестным, в памяти зияли огромные провалы. Но почему-то Нарек твердо, на уровне подсознания помнил, что у него есть миссия. Он только не знал, в чем она заключается.
Пока.
Часть вторая
Одиссея
Глава 20
Среди теней
Здесь, в не знающих закона глубинах космоса, планеты продолжали гореть.
Теневой крестовый поход отравил Ультрамар. Пятьсот миров уже никогда не будут прежними. Но планеты у границ, за щитом Макрагга и миров-примус, пострадали сильнее всего.
После войны сюда устремились стервятники и менее порядочные вольные торговцы. Любая развалина в космосе могла таить в себе выгоду. Но не каждый корабль был пуст. В некоторых оставались легионеры, забытые здесь, когда Лоргар завершил свою симфонию.
Бандиты и ренегаты стали собираться вместе, чтобы выжить. Появлялись военачальники, некогда брошенные или изгнанные своими могущественными легионами. Большинство даже не слышали про Теневой крестовый поход, но все равно слетались к разграбленным им мирам, как вороны.
У части застрявших здесь предателей были корабли — те самые корабли, которые теперь отчаянно пытались уничтожить Отмеченные Красным. Алчное рысканье по развалинам прекратилось, а на периферию Ультра-мара опустилась зловещая тишина, полная обещаниями нового кровопролития.
Разрушения следовали за разрушениями без каких-либо причин.