— Я никого не собирался унижать. Ты всё неверно истолковала.
— Ах, значит, это я всё неверно истолковала? Тогда почему у тебя всё буквально звенело от желания?
— Говори, пожалуйста, тише, нас могут услышать.
— Посмотрите, какие мы робкие! Почему-то ты не постеснялся вываливать передо мной свой член, зато теперь смущаешься говорить об этом, как неопытный девственник.
К счастью, Клер не догадалась, что у Дэвида и вправду ещё ни разу не было близости с девушкой. Но доказывать ей, что он ничего не собирался перед ней «вываливать», не имело смысла, потому что девушка пребывала в твёрдой уверенности, что получила от парня какой-то призрачный намёк на взаимность, хотя с его стороны ничего подобного не было.
— Прости, если чем-то тебя обидел, — сдался подросток, чтобы как можно быстрее закончить неприятный разговор.
— Так кто она? — напоследок поинтересовалась одноклассница.
— О ком ты?
— О той, кого ты любил этой ночью так, что теперь даже засыпаешь на ходу.
— Я просто не выспался.
— Ты меня плохо знаешь, Дэвид. Рано или поздно я всё равно узнаю правду.
В другой ситуации её фразу можно было бы счесть вполне безобидной, но после того, как она подставила Дэвида, сообщив его отцу о концерте в честь юбилея основания школы, подростку следовало опасаться подобного заявления. Она и впрямь приложит все усилия, чтобы узнать причину, по которой её одноклассник так плохо (или так мало) спал этой ночью. А если он начнёт приходить в класс в подобном состоянии ежедневно, то Клер приложит все усилия, чтобы добраться до истины.
«Неравнодушная к тебе девушка, к которой ты, в свою очередь, ничего не испытываешь, способна стать значительным препятствием на пути», — невольно подумал парень.
Впредь придётся приводить себя в чувство, чтобы не выглядеть наутро замученной развалиной. Дэвид неоднократно слышал, что придать бодрости может чашка хорошего кофе. Сам он склонялся в пользу чая, но, похоже, настало время перемен.
Мысль о смене предпочтений заставила его вспомнить прекрасную незнакомку, ведь именно благодаря ей парню посчастливилось познакомиться с новой музыкальной культурой, проникнуться звучанием, которое кардинально отличалось от привычного по уже хорошо знакомым песням. Это был совершенно незнакомый, но с первого же взгляда приковывающий к себе внимание мир, как будто Дэвид стал космическим путешественником, высадившимся на незнакомой планете. Более того, ему даже захотелось приобщиться к созданию композиций в духе рейва, несмотря на то, что он играл с друзьями в панк-рок команде.
Считалось ли это предательством по отношению к избранному ранее стилю музыки? Подросток так не считал, потому что ему по-прежнему нравилось творчество задорных ребят с электрогитарами, поющих об одиночестве и непонимании, о страхах перед взрослой жизнью, о горьких неудачах, о красивых девушках, о безудержном веселье и ещё о многом-многом-многом другом, что занимало умы молодого поколения. В отличие от песенных текстов, рейв пользовался иными средствами эмоционального воздействия. Даже если в нём и встречались какие-то слова, то они несли не смысловую, а атмосферную нагрузку, создавали определённое настроение.
В голове Дэвида уже зародились мотивы, ожидающие своего воплощения на синтезаторе, и для этого ему требовалось заработать недостающую часть суммы. Лишь бы ничто не помешало ему довести начатое дело до конца. Например, Клер. Если она каким-то образом узнает о затее одноклассника, а потом расскажет его отцу… Парню показалось, что он теряет точку опоры от одного предположения о таком развитии событий.
Неожиданно в его мозгу выкристаллизовалось ясное понимание того, что он боится отца. Оказывается, все эти годы Редмонд внушал ему не уважение, не желание прислушиваться к авторитетному мнению родителя, а слепой трепет перед отцовским осуждением. Так почитали языческих богов: им поклонялись, приносили жертвы, с ними считались, но их никогда не любили. Разве можно искренне любить того, кого боишься? Во всяком случае, истинная любовь не подразумевает под собой никакого страха.
Мать то и дело говорила, что отец заботится о Дэвиде, но сына почему-то тяготила такая забота. Ему всегда приходилось беспрекословно подчиняться решениям отца, отказываясь от личных интересов и предпочтений. Его жизнь была построена по схеме «чужого счастья», в то время как он хотел обрести собственное.
Мать очень удивилась, когда следующим утром Дэвид вместо чая налил себе кофе. Она обратила внимание и на другую странность: у сына мелкая дрожь в руках, и он напрягает пальцы, чтобы аккуратно поставить чашку на стол и не разлить её содержимого.
— Сынок, что с тобой?
— А что со мной?
— У тебя трясутся руки.
— Ах, ты об этом, — подросток постарался примерить на лицо самую невинную улыбку. — Наверное, вчера мистер Эйлер слишком долго третировал нас на уроке физкультуры.
— Разве он не понимает, что нельзя вас так нагружать? — вопрос получился риторическим, поэтому Дэвид ничего не ответил.
— И куда только смотрят в школе? — вздохнула мать. — Им бы только подогнать всех под единые нормативы. Они даже не понимают, что не каждый способен справиться с такими завышенными требованиями. И вообще, не всем же становиться великими спортсменами. Мне бы следовало поговорить с вашим мистером Эйлером.
— Ни с кем говорить не надо, мам, — возразил Дэвид. — Скоро это пройдёт.
— А я-то думаю, почему у тебя сегодня в чашке кофе вместо чая.
— Хочу немного взбодриться, — кивнул матери сын.
После вчерашней работы он едва нашёл в себе силы, чтобы начать новый день задолго до восхода солнца, но желание получить Roland Juno и приступить к воплощению новых музыкальных идей помогло ему превозмочь соблазн махнуть на всё рукой и остаться в постели. Нынешней ночью подросток точно так же незаметно покинул дом, отработал положенные часы и вернулся назад. К сожалению, натруженные руки выдали его, и пришлось прибегнуть к невинной лжи, чтобы мать не начала задавать других наводящих вопросов.
А что он будет рассказывать завтра? Постоянно прикрываться уроками физкультуры не получится, потому что мать позвонит мистеру Эйлеру и выяснит, что нагрузки для учеников вовсе не такие высокие, и причина слабости Дэвида кроется в чём-то другом. А когда она поделится своими наблюдениями с отцом, тот наверняка выведет парня на чистую воду. Необходима правдоподобная версия, которая не вызовет лишних вопросов. Но какая? Рано или поздно ему придётся давать объяснения, и лучше придумать их как можно раньше.
— Может быть, купить тебе какие-нибудь витамины? — спросила мать. — Ты тратишь слишком много сил на занятия.
«Лучше бы ты предложила купить мне синтезатор, и все мои проблемы разрешились бы сами собой», — подумал подросток, но вслух сказал, что, пожалуй, он не против поддержать организм с помощью каких-нибудь полезных элементов. Отказ мог бы навлечь на него ненужные подозрения.
После завтрака Дэвид собрал школьную сумку и отправился на уроки.
— Ты ещё не амнистирован? — поинтересовался у друга Вик, когда они встретились в школьном коридоре.
— После того, как я был застигнут с поличным, отец ни за что не отменит назначенного мне наказания, — отрицательно покачал головой Дэвид.
— Жаль, а то мы уже соскучились по репетициям, но ты и сам понимаешь, что играть в неполном составе не имеет никакого смысла. Кстати, после нашего последнего выступления неплохо было бы взять в группу Гэри. По-моему, он со своим тромбоном придал «Клешням» более насыщенное звучание.
— Отличная идея, — одобрил предложение Вика подросток.
— А как у тебя с работой? — переключился на другую тему собеседник.
— Сегодня мать заметила, что у меня дрожат руки.
— Она что-то заподозрила?
— Пока нет, но скоро начнёт, если я не придумаю этому убедительного объяснения. Утром пришлось сказать, что всё дело в чрезмерных нагрузках, которым нас подверг мистер Эйлер на прошлом уроке физкультуры.