— Тогда-то она и писала анонимные письма?
— Откуда это вам, черт побери, известно?— удивился я.
— При расследовании таких дел, как это, мы проверяем всех.
Сердце у меня защемило, я ничего не мог ответить.
— Не тревожилась ли она из-за этих анонимок: не на ней ли самой лежит вина?
— Тревожилась, но недолго. К счастью, мне удалось успокоить ее. Но я не понимаю, какое отношение это имеет к убийству.
Инспектор Райт сосредоточенно смотрел на меня.
— Дело-то не простое. Если не любовь и деньги, то что же? Уж не молчание ли мотив убийства, мистер Уотерсон?
— Молчание?
— Не знала ли миссис Пейстон чего-то такого, что могло бы погубить убийцу?— Он сделал долгую паузу.— Она очень вам доверяла. Тут я надеюсь на вашу помощь.
— Она не стала бы никого шантажировать — в этом я уверен.
— Верю вам на слово. По крайней мере, пока. Но предположим, она узнала, кто автор анонимок.
Ужасное подозрение вползло в мое сердце. Уж не указывает ли Райт на Дженни? Я постарался ответить как можно тверже:
— Моя жена не писала анонимок, которые здесь рассылались. Она не могла знать об этой затее с опрыскиванием духами. И не имела доступа к синильной кислоте. Ваше дело — установить, откуда она похищена…
— И не задавать неуместных вопросов?— По лицу Райта скользнула наэлектризованная улыбка.— Но это может затянуть следствие. А тем временем убийца может найти себе новую жертву. Так-то вот. Есть ли у вас еще какие-нибудь соображения, мистер Уотерсон?
— Да, два. Сегодня утром Роналд Пейстон признался мне: он подозревал, что жена изменяет ему с Берти Картом. И на вашем месте я бы тщательнейшим образом обдумал связь между розыгрышами и убийством.
— Попытаюсь, сэр. Здесь я рассчитываю на помощь Чарли Максвелла, хорошо осведомленного о местных делах.
— Могу ли я поговорить с Элвином Картом — или он под домашним арестом?
— Никому еще не предъявлено обвинение.— Инспектор пронизал меня рентгеновскими лучами своего взгляда. У меня было такое ощущение, будто он читает самые сокровенные мои мысли.— Будьте осторожны, мистер Уотерсон. Убийцы — люди опасные.
В этом предупреждении, пожалуй, не было надобности. И все же по пути в «Пайдал» я невольно задумался над тем, как обманчиво бывает личное впечатление. Сотни людей были очевидцами убийства. Каждый из них мог описать виденное по-разному, но спроси у них, кто убийца, они без колебания назовут его имя. Все зрители, кроме меня, следили за судорожными метаниями жертвы, и только я один видел остолбенение и ужас на лице Элвина; я присягнул бы, что в этом выражении не было никакой фальши, вот почему я не верил, что убийца — Элвин.
Он полулежал в плетеном шезлонге в саду; глаза — мертвенно-тусклые, обычно румяные щеки — землистого цвета, с красными прожилками. Полное тело расплылось в бесформенную тушу.
— Спасибо, что навестили, дружище.— Он вяло пожал мою руку.— Все сторонятся меня, как неприкасаемого.
— Надеюсь, вам лучше.
— К сожалению, я еще поживу. Во всяком случае, до виселицы.
— Не отчаивайтесь.
— Несчастная женщина!— Его глаза увлажнились.— Никак не могу осознать, что произошло. Я чувствую свою вину. Да ведь я и впрямь, черт возьми, виноват!
— Вы были лишь исполнителем чужой воли: кто-то вложил в ваши руки смертоносное орудие. Может, мое мнение и немногого стоит, Элвин, но я глубоко убежден, что вы не замышляли убийства.
Он долго пучил на меня глаза, затем потряс мою руку, смахнул слезинку и надтреснутым голосом произнес:
— Не знаю, мой друг, как вас… ваша поддержка особенно ценна для меня.
Я отвернулся. На давно не полотой клумбе желтели несколько роз. За ними безутешной Ниобеей[42] клонилась к ручью ива.
— Боюсь, что полиция придерживается другого мнения,— добавил он чуть погодя.
— Полиция не может предъявить обвинения, пока не установит, откуда была взята синильная кислота. Поэтому вам ничто не грозит. Надеюсь, вы не запасались кислотой?
Эта плоская шутка возымела неожиданный эффект.
— В том-то и весь ужас, Джон,— сказал он.— Кислоты я не покупал. Но, признаюсь вам по строжайшему секрету, у меня… У нас было несколько ампул с цианистым калием — их привез Берти, на память о войне; вы знаете, ему пришлось действовать в тылу врага, вместе с участниками Сопротивления.
— Понятно.
— Это ведь вещественное доказательство?
— На месте ли ампулы?
— Нет. Видите ли…— Лицо Элвина выдавало беспокойство.— Берти утопил их в ручье. После смерти Веры. Редкостный идиот. Я просто обомлел, когда узнал. Но он опасался, что у нас будет обыск, и если полиция их обнаружит, она обеими руками ухватится за эту улику.
— Вы сообщили полиции?
— Ну конечно же, нет! Тогда бы мне крышка. Они только и ждут случая, чтобы накрыть меня с поличным.— Элвин изобразил слабое подобие своей прежней озорной улыбки.— Я полагаю, дорогой друг, что вы не такой уж рьяный защитник так называемых общественных интересов.
— Я не сообщу в полицию. Если только…
— Если только?
— Если только мне не придется сделать это ради спасения вашей жизни.
Он недоуменно уставился на меня.
— Странный, должен я сказать, способ спасти мою жизнь.
Появилась глухая экономка: принесла чашки с дешевым чаем и печенье «Мария» на серебряном подносе эпохи Георгов[43].
— Кто-нибудь еще знает об этих ампулах?
— Понятия не имею. Погодите минутку. Сдается мне, Берти упоминал о них в разговоре с Пейсто_ ном — вскоре после того, как тот вступил во владение Замком; однажды вечером они ужинали у нас. Я сразу подумал тогда: «Ужасный мужлан».
— Ваш брат показал ампулы или сказал, где они спрятаны?
— Не помню,— хихикнул Элвин.— Когда мы получше познакомились с нашим Роналдом, Берти написал на коробочке с ампулами: «ЯД. ЗАПРЕЩАЕТСЯ ТРОГАТЬ ВСЕМ, КРОМЕ РОНАЛДА ПЕЙСТОНА». Но это так, между прочим. Не мог же он тайно прокрасться к нам в дом и утащить их?
— Кое-кто у нас в деревне свободно заходит в чужие дома в отсутствие их хозяев.
— Вы вспомнили об эпизоде с Аманом?[44] Я как раз собирался сказать вам…— Элвин запнулся в явном замешательстве.— Чертовски неприятная тема. Мы с Берти, вы знаете, не всегда ладим, но я чувствую себя ответственным за его… Я хочу сказать, за ним надо присматривать,— неуклюже заключил он.
— Потому что он такой бабник?— Я решил извлечь хоть какое-то рациональное зерно из Элвиновой болтовни. На его болезненно-сером лице появилось выражение облегчения.
— Вот-вот, старина. В сущности, он не такой уж испорченный человек. Но зачем ходить вокруг да около? В тот день, когда вы все поехали на морскую прогулку,— мы узнали об этом, сами понимаете, позднее,— произошел один забавный случай. Я вижу, Берти куда-то собирается. Я как раз хотел с ним потолковать, но ему не до меня. Только хлопнул себя по карману и говорит: «У меня дельце поприятнее, чем болтать с тобой». Ну, думаю, опять в загул. Смотрю, направляется по лужайке прямо к вашему дому. Вернулся злой как собака.
— Ну и что?
— У меня мелькнула одна глупая мыслишка. Может, он договорился о свидании с вашей женой, а она возьми да и улизни,— выпалил Элвин.
— А вам не пришло в голову, что в кармане у него лежала не записка о встрече, а кусок проволоки от кроличьего силка?
Элвин, ошеломленный, выкатил на меня глаза.
— Ну нет, дружище. Берти, конечно, малый диковатый, но чтобы он задушил щенка — никогда не поверю!
— Вы полагаете, это куда более мерзко, чем соблазнить мою жену?
— Это удар ниже пояса, Джон. Я только хотел сказать, что на такое он не способен.
— Со зла или из садистских побуждений, может, и не способен. Но если он ведет против вас кампанию…
— Я вас не понимаю,— чопорно произнес Элвин — его глаза глядели настороженно и выжидающе.
— За вашими розыгрышами последовали анонимные письма, всякие происшествия — хотели бы вы знать, кто стоит за всем этим?
42
Ниобея — в греческой мифологии дочь Тантала, супруга фиванского цара Амфиона. Ее дети были убиты, сама Ниобея превращена в камень. Но и окаменев, она продолжала оплакивать свою потерю.
44
Аман (