С этим я не могла спорить. Я поехала. Мы были в безопасности, мы были до сих пор живы. Но если бы они на нас набросились... Ладно, раз нам ничего не грозит, я могу позлиться.
- Что ж, мы выжили - спасибо тебе за твой план.
- И никто не погиб - спасибо мне за мой план.
- Только потому что я была вооружена лучше обычного.
- Ты была права, - сказал он. - Это была западня. Ты довольна?
- Довольна.
- Рад слышать.
Под иронией слышалась усталость.
- А что ты мне должен объяснить, Ричард? - Я глянула в зеркало заднего вида, но не смогла рассмотреть лица Ричарда в темноте.
- Райна поддерживает приказы Маркуса. Она - его лупа. Он ее использует для тех вещей, которые сам не одобряет - например, для пыток.
- Значит, я обозначила себя как твоя лупа
- Да, а я Фенрир. И в обычной ситуации я бы уже выбрал себе лупу. В стае раскол, Анита. Я беру под защиту своих последователей, и если Маркус пытается их обидеть, я выступаю против него, либо мои последователи защищают друг друга с моего одобрения. Если тебя не поддерживают Фенрир или вожак, то идти против вожака - это бунт.
- А какое наказание за бунт?
- Смерть или увечье.
- Я думала, вы заживляете любые раны, кроме смертельных.
- Нет, если в рану ткнуть раскаленным металлом. Огонь очищает и останавливает процессы заживления. Только снова открыв рану, ее можно залечить.
- У вампиров точно так же, - сказала я.
- Я не знал, - ответил Ричард, думая о чем-то другом.
- Как же ты поднялся до второго места в стае, никого не убив? У тебя же должно было быть много поединков.
- Смертельной обязана быть лишь схватка за место Ульфрика. Мне надо было только побеждать противников.
- Вот почему ты занимался карате и поднятием тяжестей - чтобы иметь возможность победить.
Я когда-то спросила, зачем поднимать тяжести, если ты и без того можешь выжать автомобиль. Ричард ответил, что имеет смысл, если любой твой противник умеет выжать автомобиль не меньшего размера. Он был прав.
- Да.
- Но если ты не убиваешь, то твоя угроза не очень кусается - извини за каламбур.
- Мы не звери, Анита. И то, что в стае всегда так было, не значит, что ничего не должно меняться. Мы все равно люди, а это значит, что мы умеем владеть собой. Черт возьми, должен же быть способ получше, чем истреблять друг друга!
Я покачала головой:
- Не ругай зря зверей. Настоящие волки не убивают друг друга за ранг.
- Только вервольфы, - отозвался Ричард. У него был усталый голос.
- Я восхищаюсь твоими целями, Ричард.
- Но ты с ними не согласна.
- Да, не согласна.
С заднего сиденья донесся вопрос Ричарда:
- У Стивена ни одной раны. Почему он кричал?
Я ссутулилась и сейчас заставила себя разогнуться. Сворачивая на старый хайвей № 21, я думала, как бы это поделикатнее ему рассказать, но что деликатного может быть в изнасиловании? Я рассказала, что видела.
Позади воцарилось долгое молчание. Я уже почти доехала до поворота к дому Ричарда, когда он спросил:
- И ты думаешь, что, если бы я на своем пути поубивал бы нескольких, этого бы не случилось?
- Я думаю, что Райны или Маркуса они боятся больше, чем тебя, следовательно - да.
- Если ты подкрепишь мои угрозы убийством, это подорвет все, что я пытался сделать.
- Я тебя люблю, Ричард, и восхищаюсь тем, что ты задумал. Я не хочу подрывать твои усилия, но если они снова тронут Стивена, я сделаю, что сказала. Я их убью.
- Это мой народ, Анита, я не хочу, чтобы их убивали.
- Это не твой народ, Ричард. Это шайка чужих, у которых с тобой общая болезнь. Вот те оборотни, которые тебя поддерживают, рискуя попасть под гнев Маркуса, - это твой народ. Они ради тебя поставили на карту все, Ричард.
- Когда Стивен вступил в стаю, это я сказал Райне, чтобы она его не трогала. Я всегда его защищал.
- Твои намерения очень достойны, Ричард, но Стивену они сегодня не помогли.
- Если я позволю тебе убивать за меня, Анита, это будет то же самое, что убивать самому.
- Я не спрашивала твоего разрешения, Ричард.
Он откинулся на спинку сиденья, и я поняла, что он не пристегнут. Хотела было ему сказать, чтобы пристегнулся, но не стала. Это его машина, и Ричард вполне выживет после полета через лобовое стекло.
- То есть, если они тронут Стивена, ты их убьешь не для меня, а потому, что так сказала?
- Угроза не стоит ничего, если ты не готов ее выполнить, - сказала я.
- Ты готова убить ради Стивена. Почему? Потому что он спас тебе жизнь?
Я покачала головой. Это трудно было объяснить.
- Не только. Когда я увидела его сегодня, увидела, что они с ним делают... он плакал, Ричард. Он... черт побери, Ричард, он теперь мой. Есть немного людей, ради которых я готова убить: чтобы охранить их или чтобы отомстить. Сегодня к этому списку добавилось имя Стивена.
- А мое имя там есть? - спросил он и положил подбородок мне на плечо поверх спинки сиденья. Он потерся щекой о мою щеку, и я ощутила еле заметную, колючую щетину.
- Знаешь сам, что есть.
- Мне непонятно, как можно так небрежно говорить об убийстве.
- Знаю.
- Моя заявка на место Ульфрика была бы сильнее, если бы я готов был за нее убивать, но не знаю, стоит ли она того.
- Если хочешь погибнуть мучеником за великие идеи - пусть. Мне это не нравится, но пусть. Только не обрекай на мученичество тех, кто тебе верит. Они стоят дороже любого набора идей. Сегодня тебя чуть не убили.
- Ты не хочешь во что-то поверить, Анита, если это не просто. Убивать - плохо.
- Отлично, - сказала я, - но сегодня из-за тебя чуть не убили меня. Это ты понимаешь? Если бы они на нас бросились, я бы не пробилась наружу. И я не хочу лезть в огонь лишь потому, что ты строишь из себя Ганди.
- В другой раз можешь остаться дома:
- Черт побери, я не это хочу сказать, и ты отлично меня понимаешь. Ты хочешь жить в каком-то мире Оззи и Харриет. Может быть, когда-то жизнь и была такой, но это было давно. Если ты не бросишь эту чушь, тебя убьют.
- Если бы я действительно думал, что мне надо стать убийцей ради выживания, я бы предпочел не выжить.
Я оглянулась. Лицо его было мирным, как у святого. Но святым можно стать только после смерти. Глядя снова на дорогу, я понимала, что можно бросить Ричарда, но, если я это сделаю, он в конце концов погибнет. Сегодня он поехал 6ы туда один и уже не вышел 6ы. У меня на глаза навернулись слезы.