- А что стало с девушкой, с Джулианной?
- Ее сожгли как ведьму.
- А где же вы были?
- Я плыл на пароходе, хотел навестить мать. Она умирала. Я уже возвращался, когда услышал зов Ашера. Успеть вовремя я не мог. Клянусь всем святым и грешным, я пытался. Ашера я спас, но он меня никогда не простил.
- Он не мертв? - спросила я.
- Нет.
- Он сильно пострадал?
- Пока я не видел Сабина, я думал, что у Ашера самые жуткие раны, какие только может пережить вампир.
- А зачем вы повесили картину, если она так тревожит вас воспоминаниями?
Он вздохнул, посмотрел на меня.
- Ашер прислал мне ее в подарок, когда я стал Принцем города. Мы были компанией, почти семьей. С Ашером мы были друзьями, оба Мастера, оба почти одной силы, оба влюблены в Джулианну. Она была преданна Ашеру, но я тоже пользовался ее благосклонностью.
- Имеется в виду menage a trois?
Он кивнул.
- И Ашер не затаил злобу?
- О нет, он ее не таит. Если бы позволил совет, он бы явился сюда вместе с этой картиной и со своей местью.
- Убивать вас?
Жан-Клод улыбнулся:
- Ашер всегда тонко чувствовал иронию, ma petite. Он просил у совета вашей жизни, а не моей.
У меня глаза полезли на лоб:
- Что я ему сделала?
- Я убил его слугу, он убивает моего. Справедливость.
Я пялилась в это красивое лицо. Потом спросила:
- Совет отказал?
- Разумеется.
- А много у вас еще врагов?
Жан-Клод слабо улыбнулся:
- Много ma petite, но в городе сейчас ни одного из них нет.
Я смотрела на улыбающиеся лица на картине и не знала, как сформулировать, но все равно сказала:
- Вы здесь так молоды.
- Физически я тот же, ma petite.
Я покачала головой:
- Может быть, "молоды" - неточное слово. Может быть, наивны.
Он улыбнулся:
- Когда писалась эта картина, ma petite, этим словом меня уже тоже трудно было бы назвать.
- Ладно, понимайте как хотите.
Я посмотрела на него, изучая черты лица. Он был красив, но было у него в глазах нечто, чего не было на картине, какая-то глубина скорби - или ужаса. Что-то, для чего у меня нет слова, но все равно оно было. Пусть у вампиров не образуются морщины, но прожить пару столетий - это оставляет след. Пусть это даже будет тень в глазах, резкость в углах рта.
Я повернулась к Джейсону, все еще валявшемуся в кресле.
- Он часто дает уроки истории?
- Только тебе, - ответил Джейсон.
- А ты никогда не спрашиваешь?
- Я - домашний волк, вроде собаки. Ты же не станешь отвечать на собакины вопросы?
- И тебе это безразлично?
Джейсон улыбнулся:
- Что мне за дело до картины? Женщина эта умерла, так что секса у меня с ней не будет. Так какая мне разница?
Я ощутила, как Жан-Клод пронесся мимо меня, но не могла проследить глазами. Рука его мелькнула размытой полосой. Кресло загремело на пол, вывалив Джейсона. У него изо рта текла кровь.
- Никогда о ней так не говори.
Джейсон поднес ко рту тыльную сторону ладони и отнял, окрашенную кровью.
- Как прикажете.
Он стал слизывать кровь с руки длинными движениями языка.
Я переводила взгляд с одного на другого.
- Вы оба психи.
- Не психи, ma petite, всего лишь не люди.
- Быть вампиром - это еще не дает вам право бить по мордам направо и налево. Ричард так не делает.
- Потому-то он и не сможет держать стаю.
- Что вы хотите этим сказать?
- Даже если он пожертвует принципами и убьет Маркуса, ему не хватит жестокости запугать остальных. Ему будут бросать вызовы снова и снова. Если он не начнет убивать всех подряд, то сам погибнет.
- Давать по морде - это не поможет остаться в живых.
- Поможет. Пытка тоже хорошее средство, но здесь у Ричарда кишка тонка, боюсь.
- У меня кишка тонка.
- Но вы наваливаете горы трупов, ma petite. Убийство - лучший из способов сдерживания.
Слишком я была усталая для таких разговоров.
- Сейчас четыре тридцать утра. Я хочу лечь.
Жан-Клод улыбнулся:
- Что такое, ma petite? Обычно вы не стремитесь в постель так охотно.
- Вы меня поняли.
Жан-Клод скользнул ко мне. Он до меня не дотронулся, но стоял так близко и смотрел на меня.
- Я совершенно точно вас понял, ma petite.
У меня запылали щеки. Слова были невинны, но звучали они у него интимно и неприлично.
Джейсон поправил кресло и встал, слизывая кровь из угла рта. Он ничего не сказал, просто наблюдал за нами, как хорошо обученный пес, видный, но неслышный.
Жан-Клод шагнул назад. Я ощутила его движение, но глазами не уследила. Всего пару месяцев назад это выглядело бы как магия, будто он исчез в одном месте и появился в другом.
Он протянул мне руку:
- Пойдемте, ma petite. Удалимся на дневной покой.
Мне случалось уже держать его за руку, так чего же я осталась стоять и глазеть, будто он предлагал мне запретный плод, который лишь попробуй - и все переменится навсегда? Ему было почти четыреста лет. Лицо Жан-Клода из всех этих долгих лет улыбалось мне, и он сам стоял рядом с почти той же улыбкой. Если мне еще нужно было доказательство, я его только что получила. Он ударил Джейсона, как собаку, которая его рассердила. И все равно был так красив, что дыхание перехватывало.
Мне хотелось взять его руку. Погладить красную рубашку, исследовать овал голой кожи. Сложив руки на животе, я покачала головой.
Он улыбнулся настолько широко, что чуть показались клыки.
- Вы ведь уже держали меня за руку, ma petite. Что изменилось?
Чуть слышная насмешка была в его голосе.
- Вы мне просто покажите комнату, Жан-Клод.
Его рука опустилась вдоль тела, но он не обиделся. Больше того, он вроде был доволен, и это меня злило.
- Пропусти Ричарда, Джейсон, когда он приедет, но сначала доложи. Я не хочу, чтобы нас прервали.
- Как прикажете, - сказал Джейсон. и глупо ухмыльнулся с понимающим видом. Что, теперь каждый волк думает, что я сплю с Жан-Клодом? Впрочем, может быть, это как с той дамой, которая слишком много протестовала. Возможно.
- Пропусти Ричарда, когда он приедет, - сказала я, - потому что ты ничего не прервешь.
Я взглянула на Жан-Клода.
Он рассмеялся своим теплым ощутимым смехом, от которого кожу будто гладят шелком.
- Даже ваше сопротивление соблазну истощается, ma petite.
Я пожала плечами. Могла бы и поспорить, но он бы учуял ложь. Даже среднестатистический вервольф чует запах желания, а Джейсон не был среднестатистическим. В этой комнате каждый знает, что я хочу Жан-Клода. Ну и что?