- Как вы это сделали?
- Если вам несколько веков приходится тренировать лицо, чтобы оно было приятным и ничего не выражающим, ничего другого у вас уже не получится. Много раз моя жизнь зависела от выражения моего лица. Я хотел бы, чтобы вы поняли, чего мне стоила эта небольшая демонстрация человечности.
- Что вы хотите от меня услышать, Жан-Клод?
- Вы меня немножко любите, в этом я уверен.
Я пожала плечами:
- Может быть, но "немножко" - этого недостаточно.
- А Ричарда вы любите сильно, верно ведь?
Я посмотрела ему в глаза и хотела солгать, пощадить его чувства, но такая ложь ранит сильнее правды.
- Да.
- И все же вам еще предстоит сделать выбор. Вы еще не велели мне оставить вас обоих и не мешать вашему матримониальному блаженству. Почему?
- В последний раз, когда мы обсуждали эту тему, вы грозились убить Ричарда.
- Если это все, что вас останавливает, ma petite, то не страшитесь. Я не стану убивать Ричарда лишь потому, что вы выбрали его постель, а не мою.
- С каких это пор?
- Когда я предоставил Ричарду свою поддержку, Маркус стал моим врагом. Этого не переменить. - Жан-Клод оперся плечом на ближайшую ко мне спинку кровати. - Я думал было приручить другую стаю. Всегда найдется какой-нибудь честолюбивый самец-альфа. Кто-нибудь, мечтающий о собственной стае, но либо из сентиментальности, либо от недостатка сил обреченный вечно быть вторым. Я мог бы убить Ричарда и найти кого-нибудь, кто убьет Маркуса.
Я выслушала этот совершенно спокойно изложенный план и спросила:
- И что же заставило вас передумать?
- Вы.
- Не поняла?
- Вы любите Ричарда, ma petite. Любите по-настоящему. Его смерть разрушила бы что-то в вашей душе. Когда погибла Джулианна, я думал, что у меня уже никогда ни к кому не будет такого чувства. И не было, пока я не встретил вас.
- Вы не станете убивать Ричарда, потому что мне это было бы больно?
- Oui.
- И я, когда Ричард сюда приедет, могу ему сказать, что выбрала его, и вы нас отпускаете, не мешаете жениться, вообще ничего к нам не имеете?
- А разве на пути к вашему браку нет еще одного препятствия, кроме моей скромной персоны?
- Какого?
- Вы должны увидеть его превращение в волка. - Жан-Клод улыбнулся и покачал головой. - Будь Ричард человеком, вы бы встретили его в дверях улыбкой и согласием. Но вы боитесь того, что он собой представляет. Он для вас недостаточно человек, ma petite.
- Он сам для себя недостаточно человек, - сказала я.
Жан-Клод приподнял брови.
- Да, Ричард бежит своего зверя, как вы бежали меня. Но у Ричарда и его зверя одно тело на двоих, и ему не удастся сбежать.
- Я это знаю.
- И Ричард до сих пор бежит, ma petite. И вы бежите вместе с ним. Если бы вы точно знали, что можете принять его таким, как он есть, целиком, вы бы это уже сделали.
- Он все время находит поводы, чтобы не превращаться при мне.
- Он боится вашей реакции, - сказал Жан-Клод.
- Это еще не все, - заметила я. - Если я смогу принять его зверя, то не уверена, что Ричард сможет принять меня.
Жан-Клод склонил голову набок:
- Я не совсем понимаю.
- Он так сильно ненавидит то, что собой представляет. И если я смогу с этим смириться, он... он не будет больше меня любить.
- Если вы воспримете его зверя, это будет... как это... извращение?
Я кивнула:
- Что-то вроде этого.
- Вы попали меж рогов очень неприятной дилеммы, ma petite. Он не ляжет с вами и не женится на вас, пока вы не увидите и не воспримете его зверя. Но вы боитесь, что, если вы его воспримете, Ричард отвернется от вас.
- Да.
Жан-Клод покачал головой:
- Только вам удается за одну человеческую жизнь создать себе такой невозможный выбор из двух мужчин.
- Я к этому не стремилась.
Он отошел от кровати и остановился в двух шагах от меня, глядя вниз.
- Я пытался сыграть перед вами смертного, ma petite. Но у Ричарда куда лучше получается быть человеком. Я же уже очень давно не был человеком по-настоящему. Раз я не могу быть лучшим человеком, позвольте мне быть лучшим монстром.
Я прищурилась:
- Что это должно значить?
- Это значит, ma petite, что Джейсон мне рассказал, насколько далеко зашли ваши отношения с Ричардом накануне.
Черт, сколько могли услышать эти ликантропы? Больше, чем мне было бы приятно, это уж точно.
- Как я люблю, когда за мной шпионят!
- Пожалуйста, ma petite, не надо скандалов.
Это "пожалуйста" меня доконало.
- Я слушаю.
- Я как-то вам говорил, что, если Ричард может вас трогать, а я нет, это будет нечестно. Правило не отменено.
Я оттолкнулась от двери. Так, Жан-Клод заступил за черту.
- Вы просите меня, чтобы я позволила вам трогать меня там, где трогал Ричард?
Он улыбнулся:
- Какое праведное возмущение, ma petite! Но не бойтесь. Навязать вам себя таким образом - в этом был бы привкус изнасилования. Такими вещами я не интересуюсь.
Я шагнула назад, оставляя между нами просвет.
- Так к чему же вы клоните?
- Вы запретили мне применять к вам, как вы это называете, вампирские фокусы. - Он поднял руку ладонью вперед, останавливая мои слова. - Я не имею в виду околдовывание глазами. Я даже не уверен, что с вами оно теперь возможно. Человеком я быть не могу, ma petite. Я - вампир. Позвольте мне показать вам, какие есть удовольствия, людям не доступные.
Я покачала головой.
- Не выйдет.
- Поцелуй, ma petite, я прошу только этого. Один целомудренный поцелуй.
- И в чем подвох? - спросила я.
Глаза его искрились сплошной синевой. Кожа под светильниками сияла алебастром.
- Обойдемся, - сказала я.
- Если бы вы были уверены в том, что вам нужен Ричард, я бы оставил вас ему. Но тот факт, что я вас люблю, разве не заслуживает хотя бы поцелуя?
Он скользнул ко мне, я попятилась, но за спиной была дверь, и деваться было некуда.
Он был как живая скульптура, весь слоновая кость и сапфир, так красив, что не сказать словами, так красив, что боязно коснуться. Его руки скользнули по моим предплечьям, пальцам... Я ахнула. Сила потекла по моей коже ровным потоком, как танцующий ветерок.
Наверное, я напряглась, потому что Жан-Клод сказал:
- Больно не будет, я обещаю.
- Только поцелуй, - прошептала я.
- Только поцелуй, - прошептал он.