- О чем ты думаешь, Анита?
- О том, что ты мог быть прав, а мы все - нет.
- В чем?
- Может быть, ты не должен убивать Маркуса.
Ричард вытаращил глаза:
- Я думал, вы все на меня злитесь за то, что я его не убиваю.
- Не за то. За то, что ты, не убивая Маркуса, подвергаешь опасности всех остальных.
Ричард покачал головой:
- Не вижу разницы.
- Разница в том, что убийство - это лишь средство положить конец чему-то, но не конец само по себе. Я хочу, чтобы ты был жив, чтобы Маркуса не было, чтобы члены стаи пошли за тобой мирно. Я не хочу, чтобы ты пытал стаю ради сохранения места вожака. Если всего этого можно добиться, никого не убивая, я за. Я просто не вижу варианта, который позволит избежать убийства. Но если ты его найдешь, я тебя поддержу.
Он всмотрелся в мое лицо:
- Теперь ты говоришь, что думаешь, будто я не должен убивать?
- Ага.
Он рассмеялся, но скорее саркастически, чем весело.
- Просто не знаю, то ли обнять тебя, то ли заорать на тебя благим матом.
- Я на многих так действую. Послушай, когда мы приехали выручать Стивена, ты должен был прихватить с собой сколько-нибудь народу. Появиться, так сказать, с позиции силы, имея за спиной трех-четырех своих лейтенантов. Компромиссное решение между позой Ланселота Озерного и сутью Влада, Сажающего На Кол.
Ричард сел на край кровати.
- Умение делиться силой через кровь - редкая способность. Она производит впечатление, но этого мало. Нужно что-то по-настоящему пугающее, чтобы Райна с Маркусом отступились. Я силен, Анита, по-настоящему силен. Он это сказал, констатируя факт - без всякой гордости или рисовки. - Но это не тот род силы.
Я села рядом.
- Я сделаю все, что будет в моих силах, Ричард. Только обещай мне не быть беспечным.
Он улыбнулся, но глаза остались грустными.
- Не буду, если ты меня поцелуешь.
Мы поцеловались. Теплый и верный вкус Ричарда, но под ним угадывалась солоноватая сладость крови и лосьон Джейсона. Я отодвинулась.
- В чем дело?
Я покачала головой. Сказать ему, что я ощутила у него во рту вкус чужой крови, было бы не совсем кстати. Мы собирались вместе работать над тем, чтобы ему не пришлось больше совершать подобные поступки. Не зверь в нем лишал его человечности - нет, это делали тысячи разных мелочей.
- Перекинься для меня, - сказала я.
- Что?
- Перекинься для меня, здесь и сейчас.
Он вгляделся мне в лицо, пытаясь прочесть мои мысли.
- Почему сейчас?
- Дай мне увидеть тебя всего, Ричард, полный набор.
- Если ты не хочешь делить ложе с Жан-Клодом, то с волком ты тоже вряд ли захочешь спать.
- Ты не обязан будешь оставаться в волчьем образе до утра. Ты так говорил.
- Нет, не буду, - тихо сказал он.
- Если ты сегодня перекинешься и я это выдержу, можем заняться любовью. Можем подумать о свадьбе.
Ричард засмеялся:
- Может, я убью Маркуса до того, как мне придется убивать Жан-Клода?
- Жан-Клод обещал тебя не трогать, - сказала я.
Ричард застыл.
- Ты с ним уже об этом говорила?
Я кивнула.
- Так почему он на меня не злится?
- Он сказал, что уйдет в сторону, если не сможет меня завоевать, значит, он уходит в сторону.
Насчет того, что Жан-Клод меня любит, я не сказала. Оставила на потом.
- Зови своего зверя, Ричард.
Он покачал головой:
- Это не только мой зверь, Анита. Это еще и ликои - стая. Ты должна их тоже видеть.
- Я их видела.
Он покачал головой:
- Ты не видела нас в лупанарии. Там мы настоящие, там мы не притворяемся даже перед собой.
- Я только что сказала, что хочу за тебя замуж. Ты это не расслышал?
Ричард встал.
- Я хочу на тебе жениться, Анита, больше всего на свете. Я так тебя хочу, что все мое тело к тебе тянется. Я боюсь не справиться с собой, если здесь останусь.
- Пока что нам удавалось хранить целомудрие.
Он подобрал свой чемоданчик:
- Ликои зовут секс смертельным танцем.
- И что?
- Точно так же называются битвы за лидерство.
- Все равно не понимаю, в чем проблема.
- Поймешь. - Ричард не сводил с меня глаз. - Поймешь. И тогда помоги Бог нам обоим.
Что-то прозвучало в его голосе такое печальное, такая мука появилась в его облике, что мне захотелось не отпускать его.
Завтра он выступит против Маркуса, и то, что он согласился убить, еще не значит, что он сможет. Я боялась, что он дрогнет в последний момент. И я не хотела его терять.
- Ричард, останься. Пожалуйста.
- Это будет нечестно по отношению к тебе.
- Да не будь ты таким дурацким бойскаутом!
Он улыбнулся и очень неудачно изобразил Папая.
- Я тот, кто я есть.
Ричард закрыл за собой дверь, и я даже не поцеловала его на прощание.
24
Я проснулась в темноте от того, что кто-то склонился надо мной. Я не видела, но чувствовала что-то в воздухе, как тяжесть. Моя рука метнулась под подушку и вылезла с "файрстаром". Я ткнула пистолетом в того, кто там был, и он растаял как сон. Соскользнув с кровати, я прижалась спиной к стене, стараясь уменьшить площадь мишени для нападавшего.
Из темноты раздался голос, и я навела пистолет в ту сторону, прислушиваясь, нет ли еще кого в комнате.
- Это Кассандра. Выключатель прямо над тобой. Я останусь на месте, пока ты будешь включать свет.
Она говорила тихим и ровным голосом - как говорят с сумасшедшим или с человеком, который наставил на тебя пистолет.
Я глубоко вздохнула и прислонилась к стене. Левой рукой я провела у себя над головой и наткнулась на пластину выключателя, потом наклонилась назад, нашаривая кнопку пальцами. Спустившись как можно ниже, но все еще дотягиваясь до выключателя, я нажала кнопку. Вспыхнул ослепительный свет, и я скорчилась на полу, наводя пистолет наугад. Когда зрение вернулось, Кассандра стояла в ногах кровати, разведя руки ладонями вперед и глядя на меня. Глаза у нее были чуть шире обычного, и кружева викторианской ночной рубашки трепетали от дыхания.
Да-да, викторианской ночной рубашки. Она была тоненькой, кукольной. Я ее вчера спрашивала, не Жан-Клод ли выбрал ей платье. Нет, она его выбрала.
Она стояла на ковре неподвижно и смотрела на меня.