- Ну, черт тебя побери, скажи что-нибудь!
- Я бы сказал, что это не ты, но это, в некотором смысле, ты и есть.
- Ага, - кивнула я.
Харли смотрел на меня пустыми глазами. Он улыбался, но не при виде моего наряда, а какой-то внутренней музыке или видению, не доступным никому, кроме него.
На кровати лежало длинное кожаное пальто.
- Это сюда принес кто-то из вампиров, - сказал Эдуард. - Чтобы ты могла набросить на себя до начала представления.
- Тебе все это не слишком нравится?
- Я бы предпочел прикрыть тебе спину.
- Ты же это и будешь делать с винтовкой на ближайшем холме?
- Прибор ночного видения, оптический прицел - все это хорошо, но всех я с такого расстояния не перебью.
- Тебе их не перебить всех, будь ты даже в самой гуще.
- Нет, но мне было бы спокойнее.
- Ты за меня волнуешься?
Он пожал плечами:
- Я твой телохранитель. Если ты погибнешь, находясь под моей защитой, другие телохранители будут надо мной смеяться.
Я даже не сразу поняла, что он шутит. Харли глянул на него почти с удивлением. Вряд ли кто-либо из нас слышал от Эдуарда много шуток.
Я подошла к нему, поскрипывая кожаной сбруей, и остановилась прямо перед ним, расставив ноги, глядя на него сверху вниз.
- Да? - спросил Эдуард, подняв глаза.
- Не могу себе представить, чтобы кто-нибудь над тобой смеялся, Эдуард. Он тронул одну из моих кожаных лямок.
- Такое могло бы быть, если бы я вот так оделся. Я невольно улыбнулась:
- Наверное, тебе пришлось бы так одеться, если бы ты сегодня нас сопровождал.
Светлые глаза Эдуарда уставились прямо в мои.
- Я еще и похлеще этого носил, Анита. Я хороший актер, когда приходится играть.
Он уже не шутил, в лице его было что-то дикое и целеустремленное. Да, Эдуард способен сделать то, чего я делать не стану, у него меньше правил, чем у меня, но в каком-то смысле он - мое зеркало. Предостережение, чем я становлюсь. А может быть, будущий портрет.
Ричард сказал бы, что предостережение. Я пока еще не решила.
В дверь постучали, и вошел Ричард, не дожидаясь приглашения. Он хмурился, но вся мрачность исчезла, как только он меня увидел. Глаза его полезли на лоб.
- Я-то собирался пожаловаться на свой наряд. - Он покачал головой. Но если я буду жаловаться, ты меня не застрелишь? - И на его лице стала расползаться улыбка.
- Зря смеешься, - сказала я.
Улыбка стала шире. Ричард чуть придушенным голосом сумел выговорить:
- Чудесно. Ты чудесно выглядишь.
Если тебя одели как Барби - сексуальную террористку, у тебя остаются только два варианта: смущаться или вести себя агрессивно. Угадайте, что я выбрала.
Я пошла к нему, чуть раскачиваясь. Почему-то в сапогах было легче покачивать бедрами так, как надо. Лицом, глазами, телом я выражала то, что обещал наряд: секс, насилие, жар.
Веселье сползло с лица Ричарда, оставив ответный жар и нерешительность, будто он засомневался, надо ли нам делать это на людях.
На нем были черные кожаные штаны и замшевые сапоги, такие же, как у меня. Волосы он зачесал назад и завязал черной лентой. Рубашка у него была шелковая, сочного синего цвета, нечто между бирюзовым и лиловым. На его загорелой коже она смотрелась великолепно.
Я остановилась прямо перед ним, расставив ноги. Подняла глаза, посмотрела провокационным взглядом, приложила палец к его губам, провела по щеке, по шее, по ключице, до самой пуговицы рубашки.
Потом таким же шагом вернулась к кровати и взяла кожаное пальто. Его я набросила на одно плечо, и оно потащилось за мной шлейфом, не очень скрывая мой наряд. Открыв дверь, я остановилась в ней на секунду, как в раме.
- Идешь? - спросила я и пошла, не ожидая ответа. Достаточно было выражения его лица - будто я его стукнула кувалдой между глаз.
Класс. Осталось только испытать этот облик на Жан-Клоде, и можно ехать.
36
В майском лесу была теплая и тесная темнота. Мы с Ричардом стояли возле сарая, где Райна снимала свою порнографию. Стая должна была собраться в лесу возле фермы. На каждом подходящем клочке земли припарковались машины, некоторые даже касались деревьев.
Может, где-то там и была полная луна, но облака были такие густые и темнота такая полная, что мы стояли будто в пещере. Только в этой пещере было движение. Чуть шевелил густые темные листья легкий ветерок. Будто невидимый великан гладил пальцами деревья, чуть нагибал их и шелестел листьями, и от этого движения в ночи у меня напрягались плечи. Будто сама ночь была живой, и раньше я такого не видала.
Рука у Ричарда была теплой и чуть влажной. Он приглушил свою щекочущую энергию, и касаться его не было неприятно. Я была ему за это благодарна, зная, что это нелегко. Ричард придвинулся ближе, чуть зашелестев кожаным плащом, наброшенным на одно плечо и завязанным на груди. Плащ в сочетании с длинными рукавами ярко-синей рубашки придавал ему какой-то античный вид.
Ричард подтянул меня за руку, привлек к себе, в круг своих рук, к плащу. Облака разошлись, и вдруг мы оказались в густом серебристом сиянии. Ричард смотрел вдаль. Кажется, он прислушивался к чему-то, чего я не слышала. Его руки сжались у меня на пальцах, почти болезненно. Он посмотрел на меня, будто вспомнил, что я тоже здесь. И улыбнулся:
- Ты это чувствуешь?
- Что?
- Эту ночь.
Я хотела ответить "нет" - и остановилась. Огляделась, снова увидела волнующиеся деревья, ощутила движение.
- Сегодня лес как-то более живой.
Он улыбнулся шире, блеснув белыми зубами, почти оскалился.
- Да. Я попыталась отодвинуться, но он меня не пустил.
- Это ты делаешь, - сказала я. Сердце вдруг забилось у меня в горле. Я ожидала, что придется бояться много чего, но о Ричарде я в этом смысле не думала.
- Мы должны делиться силой, и это я и делаю. Но эта сила должна быть моя, Анита. Зомби не произведут впечатления на стаю.
Я попыталась опустить сердце обратно и заставила себя стоять неподвижно. Заставила себя сжать его руки в ответ. Я недодумала, как это будет происходить. Не учла, что не я тут буду главной. Не моя сила должна быть, а его. Я должна была служить топливом для его огня, а не наоборот.