– Ну что, как я прибралась?
Я бросил унылый взгляд на мойку, заваленную грязной посудой, и чмокнул ее в щеку.
– Замечательно.
Лицо ее засветилось от радости. Она была помешана на чистоте.
– А меня поцеловать? – ревниво произнес Тролль. – Ведь я занимался куда более ответственным делом. Ты только послушай: "Сюм треснул его кастетом по башке. Череп не выдержал. Мозги разлетелись по всей комнате, и было не понятно, в какой именно из извилин хранилась нужная ему информация. Сюм извлек из кармана электронную лупу и принялся тщательно обследовать одну извилину за другой…"
– Сейчас пойду в ванную, – не очень-то вежливо перебил его я.
Он тут же заткнулся.
Я встал и отправился в ванную.
– Но я же замолчал! – возмущенно воскликнул Тролль, устремляясь следом за мной.
Я содрал с себя футболку и бросил критический взгляд на отражение в зеркале.
– Полнеешь, – не удержался Тролль. – Теперь тебе ежедневно придется делать силовую гимнастику. Ведь отныне ты – самый что ни на есть профи.
Это было весьма неосторожно с его стороны. В ответ я на полную мощность открутил воду, и он, сломя голову, бросился в комнату под тахту. Зато Малышка, ни слова не говоря, разделась и следом за мной забралась в ванную. Мы всегда мылись вместе, Это уже стало традицией. Она сидела напротив, и я обхватывал ногами ее худенькое тельце.
– У меня ужасный мандраж, Малышка, – признался я. – Ведь я никогда еще ничего не писал, кроме садистских рассказиков и протоколов общих собраний фирмы "Гвидон".
– У тебя получится, – успокоительно произнесла она. – Ты – мой желанный.
Она забралась на меня сверху, и мы занялись любовью. Любовью всегда страстной, пылкой, изощренной, но никогда не приносящей удовлетворения.
На следующее утро я набрал номер Лили Лидок.
– На связи Миша Крайский, – сурово объявил я. – Соедините меня с Лили.
– Да? – тут же послышался ее низкий, слегка хрипловатый голос.
Сменив тон, я осведомился, должен ли сегодня прибыть на службу.
– Разумеется.
Тогда я воспрянул духом.
– Куда? В финансовый отдел?
– Давай, продолжай, – сказала Лили. – Сегодня я добрая.
– Но тогда куда же? – в моем голосе появились петушиные нотки.
– Сюда, – невозмутимо ответствовала Лили, – в этот самый кабинетик. Или ты уже забыл дорогу?
Когда я явился, Пью Джефферсона в кабинете не оказалось. Зато в кресле напротив Лили развалился неизвестный мне тип в линялых джинсах и клетчатой, с закатанными рукавами рубашке. Он курил "Партагаз". Кондиционеры работали на полную мощность.
– Знакомьтесь, – представила нас Лили. – Это референт "Гвидона" по сношениям с прессой Миша Крайский. А это – Коля Болин, по прозвищу Джаич, профессиональный детектив. Он представил очень хорошие рекомендации.
При этом Лили не соизволила уточнить, от кого именно поступили упомянутые рекомендации. А для меня это имело значение.
Мы пожали друг другу руки. Я присел в соседнее кресло и поставил кейс между ног.
– В ближайшем будущем, думаю, вам предстоит работать вместе.
То, что выяснилось из состоявшегося затем разговора, можно, пожалуй, свести к следующему.
Раньше Джаич работал в КГБ и имел чин капитана. Там с самого начала подметили его страсть к спорту, в частности, к футболу – отсюда, собственно, и происходило прозвище Джаич [Джаич – в прошлом известный югославский футболист] – и определили сопровождать за рубеж спортивные делегации. Контролировать центробежные устремления наших футболистов. Никто не выполнил бы подобное задание более добросовестно. Ведь рвение его определялось не только служебной ответственностью, но и страхом проворонить хорошего футболиста, оставить Родину без нужного игрока.
Сейчас, в связи с массовым отъездом спортсменов за границу, он пребывал в состоянии некоторой депрессии. Это подействовало на него куда более сильно, нежели потеря работы в органах.
По натуре же (подозреваю – благоприобретенной) Джаич являлся вечным плейбоем, как это ни покажется парадоксальным на первый взгляд. Ему уже стукнуло сорок пять, он был довольно высок, тощ, с длинными неухожеными патлами и колоритными усами. Черный цвет волос явственно прореживала седина. Он никогда не был женат и, по-видимому, уже никогда не будет. Обожал пиво и игру в биллиард. Все свободное время проводил, соотвественно, в пивных, биллиардных и на стадионе. И еще он любил жевательную резинку.
Вот и сейчас, покончив с сигаретой, он без промедления отправил в пасть очередную порцию "гуми".
– Имеются вопросы? – поинтересовалась Лили.
– Конечно, – тут же отозвался я. – Сколько мы будем получать?
– Много.
– М-м-м… А если конкретнее?
– Расчеты производила лично Ада Борисовна, и соответствующие формуляры разосланы по всем нашим представительствам. В конечном итоге это будет зависеть от степени выгодности заказа, но минимальное вознаграждение – сто американских долларов в день чистыми. Это тебе, Джаичу – сто тридцать. Зато к твоим активам можно отнести и предполагаемые литературные гонорары.
Неплохо! Совсем неплохо! На предыдущем месте я зарабатывал в несколько раз меньше.
– Плюс командировочные? – уточнил я.
– Разумеется.
Ей-богу, неплохо! Тут Лили, очевидно из опасения, что у меня слишком уж улучшится настроение, пожелала сделать ряд уточнений по поводу моих будущих обязанностей. И выяснилось, что, оказывается, я буду принимать непосредственное участие в расследовании. В качестве помощника Джаича. Так сказать, вторым номером. Чтобы затем наилучшим и подробнейшим образом информировать остальных "голых пистолетов" о ходе дела. Я скорчил кислую физиономию, и Лили перевела взгляд на бывшего капитана КГБ.
– У нас сейчас имеются какие-нибудь заказы? – поинтересовался тот, продолжая усиленно работать челюстями.
– Пока нет, но отдел рекламы уже задействован вовсю, так что первые заказы ожидаются со дня на день.
– О'кэй.
– А сколько всего у нас будет детективов? – осторожно полюбопытствовал я.
– Пока только Джаич. – Лили упорно предпочитала называть людей по произвищам, а не по именам. – И ты. А там видно будет. Посмотрим по обстоятельствам.
Джаич самодовольно улыбнулся.
– Пойдем, Коля, – сказал я ему. – Поставлю тебе банку пива в честь нашего знакомства.
– Заметано.
На вид Джаич был парнем простым, как, очевидно, и многие другие работники КГБ. Родители его уже умерли, оставив ему в наследство двухкомнатную квартиру в "хрущевском" доме. Мне живо представилась холостяцкая берлога со старой, продавленной мебелью, прокуренные "Партагазом" шторы и классный импортный двухкассетник. Над образом плейбоя наверняка поработал квалифицированный гебистский психолог. Вероятнее всего Джаич готовился для заброски в какие-нибудь каюспюшные структуры, а то и в узкий круг диссидентов. И вовсе не потому, что плейбои особенно ценились в этих кругах, а просто никак не вязался их облик с образами Дзержинского или Штирлица. Разумеется, психолог опирался на природные задатки Джаича, которые могли бы способствовать успешному исполнению подобной роли. Наряду с "бравым парнем, стоящим на страже нашего родимого отечественного спорта", это являлось его еще одним, вспомогательным альтер эго.
Я вкратце рассказал о себе. О том, что воспитывала меня мать-одиночка, что умерла она два года назад, а отец, может, где-то еще и коптит небо, но я понятия об этом не имею. О том, что мне как раз сейчас стукнуло тридцать три – возраст Христа. Но до сих пор я не был женат, и нас, очевидно, это обстоятельство должно роднить, как двух закоренелых холостяков.
Пока мы поглощали пиво в "Блудном сыне" и заедали солеными крюкерами, я полностью проникся ощущением, что Джаич не имеет никакого опыта сыскной работы. Конечно, чему-то когда-то его учили. Скажем, как вести слежку или, напротив, как от той же слежки избавляться. Но, в целом, в деле сыска он, вероятнее всего, являлся таким же дилетантом, как и я в деле написания детективных романов. Разница заключалась лишь в том, что он спал и видел себя новым Мегрю, а я детективные романы на нюх не переносил. Естественно, я и понятия не имел, как за подобные штуки берутся. Но хрипы Джо Коккера уже рвались из меня, и я твердо вознамерился не позволить Лили свернуть мне шею.