Потом скользнул вниз по моему телу, сцепив руки у меня за спиной, прижимая меня к себе, и лизнул мне живот быстрым влажным языком. Руки его играли у меня на ягодицах, дразнили меня, а он водил языком взад-вперед там, где кончался живот и начиналось другое. Пальцы его скользнули мне между ног.
Я ахнула:
Что ты делаешь?
Он поднял глаза, все так же прижимаясь ко мне ртом.
Угадай с трех раз, ma petite, – шепнул он, положил руки мне на бедра и раздвинул их шире. Его рука пошла внутрь, исследуя меня.
Во рту вдруг пересохло, я облизала губы и сказала хрипло:
Кажется, ноги меня не выдержат.
Язык Жан-Клода ходил по моему бедру.
Когда придёт время, ma petite, я удержу тебя.
Он целовал меня, опускаясь ниже, палец его скользнул внутрь. Дыхание вырвалось из меня судорожным вздохом.
Он целовал меня между бедрами, водил языком, губами. От ощущения его пальцев внутри все тело у меня напряглось, я чувствовала начало чего-то огромного, ошеломляющего.
Он встал, не отнимая рук, наклонился и стал целовать меня, долго, медленно, в такт движениям пальцев. Медленно и нежно, вдоль всего тела. Когда пальцы его вошли внутрь, я вскрикнула и задрожала.
Он оставил меня стоять в воде, одну, и дрожать – но не от холода. Я даже не успела подумать, куда он девался, как он появился передо мной с презервативом в руках, будто вытащил его из воздуха. Обертка скользнула по моему телу.
Я смотрела, как он его разворачивает, я держала его ладонью и чувствовала бархатную гладь невероятно мягкой кожи. Он бережно, с прерывистым смехом высвободился из моих рук.
Когда он был готов, он поднял меня, взяв руками за бедра сзади, прижался ко мне, не входя, терся там, где только что была его рука.
Пожалуйста, – шепнула я, и он развел мне ноги и медленно вдвинулся, осторожно, будто боялся причинить боль, но боли не было.
Он вошел в меня, как в ножны, и поглядел на меня. Это лицо я запомнила надолго. Из него хлестали эмоции – нежность, триумф, страсть.
Как долго я этого хотел, ma petite, как долго!
Он медленно, почти что неуверенно вдвигался и выходил, а я смотрела в его лицо, где отражались эти эмоции, слишком сильно отражались, слишком честно. И было в его глазах что-то, похожее на боль, что-то, чего понять мне и близко не было дано.
Движения его бедер были все так же медленны, так же осторожны. Это было приятно, но хотелось большего. Прильнув губами к его губам, я сказала: «Я не стеклянная!» – и прижалась так, что ощутила клыки.
Он встал в воде на колени, прижав меня к краю ванны. Рот его питался мной, и ощутилась короткая резкая боль, рот наполнил медный вкус крови, его рот наполнился тем же вкусом, и он вдвинулся в меня, сильно и быстро. Я смотрела на него в зеркалах, смотрела, как входит в меня и выходит его тело, я обхватила его руками, ногами. Я прижимала его к себе, чувствуя, как бьется его тело внутри моего, чувствуя его жажду.
Кто-то высоко и прерывисто стонал, и это была я, обернувшая его ногами, и мышцы внизу живота судорожно напряглись.
И я прижалась к Жан-Клоду, будто хотела влезть в него и сквозь него. Захватив пригоршню его длинных волос, я смотрела ему в лицо с нескольких дюймов расстояния, смотрела в лицо, а тело его качалось в моем. Эмоций больше не было, лицо почти обмякло от страсти. У меня из уголка рта сочилась кровь, и он ее слизывал, и тело его напрягалось.
Он замедлил ритм качаний, я почуяла это усилие в его руках, в его спине. Он замедлил движения. Каждый раз, когда он вдвигался в меня, я ощущала это будто в середине груди. Будто он неимоверно вырос внутри меня, и тело мое свело на нем судорогой, как руку. Он вскрикнул и сбился с ритма, двинулся в меня сильнее, быстрее, будто хотел расплавить наши тела в тигле, отлив новое и единое тело. Волна наслаждения накатила на меня щекочущим, заливающим тело приливом. Она жгла меня холодным пламенем, а он все еще не закончил. Каждый удар его тела доставал меня до таких глубин, которых он не должен был бы даже коснуться. Как будто его тело могло достать туда, где не может достать его голос, и будто не только его тело входило в меня. На миг весь мир стал сияющей белизной и расплавился. Я впилась пальцами в спину Жан-Клода, и вылетавшие из меня звуки были слишком примитивны, чтобы назвать их воплями. Поняв, что я пустила ему из спины кровь, я вцепилась в собственную руку. Я же не спросила, как он относится к боли.
Я обернулась вокруг него, навесив на него всю массу своего тела. Он поднялся по краю ванны, вынув меня из воды, полез на четвереньках к возвышению возле ванны, держа меня на себе. Здесь он чуть опустился, и я отодвинулась. Он вышел из меня, такой же твердый и готовый, как был вначале.