На полу лежало тело. Мужчина, распятый, приколотый ножами в запястьях и лодыжках. Ножи с черными рукоятками. Он лежал в центре большого красного круга. Круг должен был быть большой, чтобы кровь из тела до него не дотекла и не размыла. Кровь всосалась в ковер огромным пятном. Лицо мужчины было отвернуто в сторону от меня, и я видела только светлые короткие волосы. Грудь была обнажена и так густо покрыта кровью, что казалось, будто он в красной рубахе. Ножи только удерживали его на месте, убили его не они. Смертельной была зияющая дыра внизу груди, сразу под ребрами. Как огромная пещера, куда могли войти сразу две руки.
У него вынули сердце, – сказала я.
Дольф глядел на меня.
Ты это увидела от дверей?
Разве я не права?
Если хочешь вынуть сердце, зачем подбираться снизу?
Если тебе надо, чтобы он выжил, тогда приходится ломать ребра и идти трудным путем. Но его хотели убить, а если нужно только сердце, проще его достать из-под ребер.
Я направилась к телу, Дольф шел впереди, наблюдая за моим лицом.
Дольф, в чем дело?
Он покачал головой:
Ты мне только расскажи об этом теле, Анита.
Я посмотрела на него пристально:
Что ты темнишь, Дольф?
Я не темню.
Это была ложь. Что-то тут было нечисто, но я не стала давить – без толку. Если Дольф не хочет давать информацию, он ее не даст. Точка.
В комнате стояла двуспальная кровать с сиреневыми атласными простынями и количеством подушек большим, чем можно использовать. Она была сильно смята, будто на ней не только спали. И на простынях были темные, почти черные пятна.
Это кровь?
Мы так думаем, – ответил Дольф.
От убийства?
Когда ты закончишь осмотр, мы запакуем простыни и отправим в лабораторию.
Тонкий намек, что пора делать дело. Я подошла к телу, стараясь не замечать Дольфа. Это было легче, чем может показаться, – тело было в этом спектакле солистом. Чем ближе я подходила, тем больше видела подробностей и тем меньше мне хотелось видеть. Под кровью была симпатичная грудь, мускулистая, но не гипертрофированная. Волосы очень коротко подстрижены, курчавые и светлые. Что-то было мучительно знакомое в этой голове. Черные кинжалы были обернуты серебряной проволокой. Они были загнаны в тело по рукоятку, ломая кости на своем пути. Красный круг – это определенно была кровь. Внутри него вились нарисованные кровью каббалистические символы. Некоторые я узнала – достаточно, чтобы понять, что имею дело с каким-то видом некромантии. Я знала символы смерти и символы того, что ей противостоит.
Почему-то в круг входить мне не хотелось. Я тщательно стала обходить его по краю, пока не увидела лицо. Прислонившись к стене, я смотрела в широкие глаза Роберта, вампира. Мужа Моники. Будущего папаши.
Черт возьми, – тихо сказала я.
Ты его знаешь? – спросил Дольф.
Я кивнула:
Роберт. Его зовут Роберт.
Символы смерти имеют смысл, если хочешь принести в жертву вампира. Но зачем? И зачем таким образом?
Я шагнула вперед, коснулась круга и остановилась намертво. Будто миллионы насекомых поползли по всему телу. Дыхание перехватило. Я отступила от кровавой линии, и ощущение исчезло. Я его все еще помнила кожей, головой, но сейчас все было в порядке. Сделав глубокий вдох и медленный выдох, я снова шагнула вперед. Это не было как удар о стену – скорее как удар в одеяло, обволакивающее, душащее, кишащее червями одеяло. Я попыталась пройти вперед, через круг, – и не смогла, отшатнулась назад. Если бы за спиной не было стены, я бы упала.
Сейчас же я только сползла по стене, пока не села, подогнув колени. Ноги были в нескольких дюймах от круга – трогать его снова я не хотела.
Дольф прошел через круг, будто его там и не было, и присел рядом со мной, частично оставшись в круге.
Анита, в чем дело?
Я покачала головой:
Точно не знаю. Это круг силы, и я не могу через него переступить.
Он глянул на часть своего тела, оставшуюся внутри круга:
Я же могу?
Ты не аниматор. Я не колдунья и не слишком знаю официальную магию, но некоторые из этих символов либо символы смерти, либо символы защиты от мертвых. – Я смотрела на Дольфа, а по коже все еще бежали мурашки от попытки перейти круг. – Это заклинание и для удержания мертвых, и для защиты от них, и я не могу его переступить.
И что это значит, Анита? – спросил Дольф, глядя на меня сверху вниз.
Это значит, – ответил чей-то женский голос, – что этот круг создала не она.