Когда он отошел, я позволила себе расслабить мышцы. Ничего не сломано, в этом я была уверена, и крови тоже не было. Если бы Ричард с такой же силой бросил меня в стену, была бы другая история. Я с ним встречалась семь месяцев, не раз чуть не переспала и до сих пор не понимала до конца, с каким огнем играю.
Ma petite, вы не ушиблись?
Жан-Клод стоял в ногах кровати. И внимательно следил за Ричардом, когда тот шел ко мне.
Не ушиблась, не ушиблась. – Я глянула на него злобно. – Чем вы так разозлили Ричарда у меня за спиной?
Жан-Клод несколько смутился.
Действительно, я дразнил мсье Зеемана. Наверное, я даже хотел драки. Ревность – дурацкое чувство. Откуда мне было знать, что вы не уступите дороги атакующему вервольфу?
Я никому не уступаю дороги, – чуть не засмеялась я. – Но, может быть, в следующий раз сделаю исключение.
Я не хотел, – сказал Ричард. – Но видеть вас вот так... Знать, что ты с ним, – не совсем то же самое, что ткнуться в это прямо лицом.
Гнев оставил его в тот момент, когда он швырнул меня. Ужас перед сделанным, страх за меня, здравый рассудок – все вернулось сразу.
Мы только целовались, Ричард, и больше ничего, чему бы ты ни хотел верить.
Меня вдруг обуяла ревность. Я прошу прощения.
Я знаю, что это вышло случайно, Ричард. Хорошо только, что стены рядом не было.
Ты могла сильно пострадать! – Он шагнул ко мне, протягивая руки, и остановился. – А ты еще хочешь, чтобы я выпустил зверя так, чтобы он мог убить. Разве ты не понимаешь, чего мне стоит его сдерживать?
Теперь понимаю лучше, чем пять минут назад.
Твои сумки в коридоре. Я их принесу и поеду.
Вот этого вида я больше всего и боялась. Вид сокрушенный, вид побитого щенка. Гнев опаснее, но я предпочитаю иметь дело с ним.
Не уезжай.
Они оба оглянулись на меня.
Это подстроил Жан-Клод. – Я протянула руку, не давая ему возразить. – Да, я знаю, что вам это было приятно, но все равно: вы хотели, чтобы Ричард увидел нас вместе. Вы хотели затеять драку. Хотели показать мне, что он – монстр не меньше, чем вы. Все это вам удалось. А теперь убирайтесь.
Вы меня вышвыриваете из моей собственной спальни? – спросил он с веселым интересом.
Да.
Мне удалось встать, только чуть покачиваясь на высоких каблуках.
Жан-Клод вздохнул:
Значит, меня навеки ссылают в гроб, и никогда мне не радоваться вашему обществу во сне.
Вы не спать идете, Жан-Клод, а умирать. Может быть, я и вожделею к вашему теплому, дышащему телу, но покупать весь набор еще не готова.
Он улыбнулся:
Отлично, ma petite. Оставляю вас и мсье Зеемана обсуждать события последних минут. Попрошу только об одном.
О чем именно?
Чтобы вы не занимались любовью в моей постели, когда я не могу составить вам компанию.
Я вздохнула:
– Мне было бы очень неуютно заниматься любовью с Ричардом в вашей кровати. Здесь вы можете быть уверены.
Жан-Клод поглядел на Ричарда. Казалось, он просто ест его глазами, впивается в рану на шее, хотя это, быть может, и мое воображение.
– Если кто-то и может устоять против соблазна, ma petite, то это вы. – Жан-Клод смотрел на меня с непроницаемым лицом. – Мне очень жаль, что вы чуть не пострадали. Я не хотел этого.
У вас всегда благие намерения, – сказала я.
Он вздохнул, потом улыбнулся. Поглядел на Ричарда.
Может, и монстр из меня все же не лучше.
Убирайтесь, – сказала я.
Жан-Клод вышел, не перестав улыбаться, закрыл за собой дверь, а я осталась, чувствуя, как по коже у меня еще пляшет его сила, чувствуя прикосновение его губ и рук. Это был только поцелуй. Предисловие. Но даже прилив адреналина и швырок почти в стену не могли стереть ощущения.
Ричард стоял и смотрел на меня, будто тоже ощущал эту силу.
– Пойду принесу сумки, – сказал он. Он много чего мог сказать, но это были самые безопасные слова из всех.
Он пошел за сумками, а я села на кровать. Ричард мог меня убить. Жан-Клод никогда не потерял бы над собой контроль настолько. Я подталкивала Ричарда принять его зверя, но может быть – только может быть, – я не совсем понимала, что это значит.
23
Я сидела на краю кровати, ожидая, пока вернется Ричард. Кожа еще плясала от прощального подарка Жан-Клода. Только поцелуй, и Ричард чуть не разорвал меня и Жан-Клода. А что бы он сделал, если бы застал нас за чем-то действительно неприличным? Лучше не знать.
Ричард поставил мой чемодан и обе сумки возле двери. Потом вышел и вернулся со своим чемоданчиком.
Вот так он и стоял у двери, глядел на меня, а я на него. Кровь еще капала из пореза на шее. Никто из нас не знал, что сказать. Молчание длилось, становилось тяжелым, давило.
Я себе не прощу, что так с тобой поступил, – сказал, наконец, Ричард. – Никогда так не терял над собой контроль. – Он шагнул в комнату. – Но видеть тебя с ним... – Он вытянул руки и беспомощно их уронил.