– Исчезни, работает милиция! – прикрикнул он на парня, и этого хватило, чтобы тот сбежал. Остальные подростки, загораживавшие вход в палатку, отошли в сторону как по мановению волшебной палочки. Вонь, доносившаяся из палатки, усилилась.
Милиционер наклонился и заглянул внутрь. Сначала он заметил парня. Он подполз к нему на коленях и проверил пульс, приложив ладонь к шее. Живой, подумал он с облегчением. Он заметил еще одного человека. Он не заметил его сразу, потому что, вероятно, под напором любопытных верхняя часть палатки обрушилась и накрыла его плотным саваном, из-под которого видна была только нога. Мариуш поднял брезент и почувствовал слабость. Еще немного и он потерял бы сознание, как до этого Вилли.
Он быстро выбежал из палатки, остановился снаружи и сделал глубокий вдох. Он посмотрел на кольцо окружавших его молодых людей.
Слева все это время стоял металлист, которого друг назвал Мишей.
– Эй, Мишка, – обратился к нему Мариуш, – подними свою задницу и приведи сюда наряд милиции.
– Что? – спросил удивленно металлист.
– Бегом за милицией!
– Я не Мишка, а Миша.
– Бегом, я сказал! И предупреди, что милиционеру нужна помощь.
10:15
Старший лейтенант Стефан Медушевский из городского комиссариата в Яроцине предчувствовал недоброе. Он всю ночь не мог уснуть. Ворочался с боку на бок, а когда задремал, ему стали сниться кошмары. Ему казалось, что он куда-то бежит, сквозь какую-то чащу, то ли людей, то ли деревьев. Он спотыкался, падал, вновь поднимался и продолжал бежать. Когда казалось, что скоро он выбежит на открытое пространство, он проснулся в холодном поту. В конце концов 53-летнему мужчине, ростом метр шестьдесят и весом девяносто восемь килограммов, совсем не просто бегать, даже во сне. Этот сон многократно повторялся. В пять утра старший лейтенант сдался. Он осторожно встал с постели. Тихо, чтобы не разбудить спящую жену, оделся и спустился вниз, на кухню. Он сидел там до шести утра, читая старые газеты, пока не решил, что хватит сидеть дома, лучше выйти в люди. Он выехал из гаража на своем маленьком «Фиате» и направился в сторону комиссариата. Уже несколько дней, с того момента, когда в Яроцин стали прибывать толпы молодых людей, он выбирал более длинный путь. Он медленно проезжал мимо палаточного поля и наблюдал за этими чудиками, приехавшими со всей Польши. С тех пор, как несколько лет назад на голову милиционеров из спокойного прежде великопольского городка свалился этот молодежный фестиваль, он не мог прийти в себя от удивления – как это возможно, чтобы руководство страны терпело все это? Нельзя сказать, чтобы Медушевский не любил молодежь, тем более молодых девушек. Но не таких, каких он видел на фестивале. Он любил порядок и чистоту, как моральную, так и физическую. А то, что он видел на палаточном поле и в городе, взывало к небесам об отмщении, а точнее не к небесам, а к воеводскому комитету партии или еще выше.
Если бы это от него зависело, он организовал бы все по-другому. Прежде всего, участники фестиваля надели бы одинаковые белые рубашки и темные брюки или юбки. И сидели бы на стульях перед сценой, на которую попали бы только ансамбли, прошедшие общенациональный отбор, организованный в городских и региональных домах культуры. Конечно, должны быть представлены молодежные группы, исполняющие танцевальную или народную музыку, в том числе смешанный хор. Больше всего Медушевскому не хватало хора на этом фестивале. Он сам пел в хоре местного дома культуры, и некоторые даже говорили, что у него звучный, как милицейская сирена, баритон. Старший лейтенант считал, что петь в хоре – самое прекрасное увлечение для человека, который ценит хорошую музыку. Однако то, что происходило здесь, во время фестиваля, было чем-то невообразимым. Вопящие длинноволосые исполнители, ревущие гитары, громкие барабаны и истеричная толпа перед сценой. Все это вызывало в нем негативные эмоции и глубоко ранило его артистичную натуру.
Но что поделать, у высшего руководства, по-видимому, был какой-то план, связанный с этими воплями, думал Медушевский. Если власти так решили, нужно делать все, чтобы обезопасить это сборище пещерных людей, и сделать все, чтобы здесь, в Яроцине, было безопасно, и чтобы с ними ничего не случилось.
Поэтому по дороге на работу старший лейтенант патрулировал улицы на своем «Фиате», а после собрания в комиссариате садился в служебную «Нису» и лично развозил наряды милиции, поручая каждому очень важные задания.
В восемь утра он вернулся на палаточное поле. Это было время, когда большинство участников фестиваля еще спало. Старший лейтенант вместе с подчиненными обходил всю территорию, проверяя, не произошел ли какой-либо инцидент. Единственное нарушение, на которое следовало обратить внимание, это засранцы, спавшие не в палатках, а прямо на траве. У него были подозрения, что это незарегистрированные участники фестиваля, а кроме того, находящиеся под влиянием алкоголя. Однако таких нарушителей были сотни, поэтому старший лейтенант должен был довольствоваться лишь тем, что их будили и прогоняли из общественных мест. Задерживали только тех, кто оказывал сопротивление. В последние дни он задержал всего тридцать хулиганов, оскорбивших достоинство милиционеров и честь мундира.