— По странному стечению обстоятельств — да. Что вы думаете о получении кучи материалов, намекающих, что «Гумбольдт, кэмикел» знала о токсичном влиянии ксерсина задолго до тысяча девятьсот пятьдесят пятого года?
Долгое время он молчал, потом осторожно сказал:
— Это не ваша идея так шутить, мисс Варшавски? Я знаю вас недостаточно хорошо, чтобы понять, что вам тут кажется смешным.
— Поверьте, никогда не была менее расположена смеяться, чем сейчас. Я столкнулась с таким проявлением цинизма, что каждый раз, когда думаю об этом, буквально исхожу яростью. Моя давняя соседка по Южному Чикаго сейчас умирает. Ей сорок четыре года, но она выглядит как пережившая страшную войну старуха. И что я действительно хочу знать, мистер Манхейм, так это готовы ли вы организовать и вести расследование во имя сотен бывших служащих «Ксерксеса». Возможно, также и нынешних. Вы должны серьезно подумать об этом. Это займет у вас десять месяцев жизни. Вы не сможете заниматься этим в одиночестве у себя в кабинете. Вам придется нанять специалистов, подключить различные ассоциации и юридический персонал среднего уровня. Вы неизбежно столкнетесь с ярыми охотниками, которые захотят обезвредить вас, ибо почувствуют грядущую расплату за сокрытие фактов.
— В вашем изложении это звучит заманчиво, — успокоенный, засмеялся он. — Я говорил вам об угрозе, которую услышал, когда готовился к апелляции. Не думаю, что у меня есть особый выбор. Я имею в виду, что не знаю, как смогу ужиться со своей совестью, если, получив теперь шанс выиграть это дело, я пройду мимо, чтобы только не лишиться своей спокойной практики. Когда я получу от вас эту кипу бумаг?
— Сегодня вечером, если сможете приехать на Северную сторону. В семь тридцать. Хорошо?
Я дала ему адрес Лотти.
Когда он повесил трубку, я позвонила Максу в госпиталь. После нескольких минут обсуждения моих рискованных приключений, о которых уже сообщили вкратце утренние газеты, он согласился скопировать документы Чигуэлла. Когда я сказала, что подъеду к нему в конце дня, он вежливо запротестовал: ему доставит удовольствие привезти их к Лотти ради меня.
После всего этого я уже не могла откладывать разговора по душам с Бобби. Я застала его по телефону в центральном округе и договорилась встретиться с ним в час. У меня было время отмокнуть в ванне, чтобы расправить свои больные плечи, и позвонить мистеру Контрерасу, заверив его, что я жива, в относительном порядке и вернусь домой утром. Он пустился в долгие взволнованные объяснения, что почувствовал, когда увидел утренние новости. Я мягко перебила его:
— У меня встреча с полицией. Непременно надо связаться с ними сегодня, но завтра мы с вами устроим поздний завтрак и все нагоним…
— Звучит хорошо, куколка. Французские тосты или оладьи?
— Французские тосты.
Я не могла удержаться от смеха. В Главное полицейское управление я заявилась в относительно веселом настроении, способная выдержать натиск Бобби.
Его гордость была уязвлена тем, что я поймала Мусорного короля. Дрезберг водил полицию за нос в течение многих лет. Мэллори был бы обижен, если бы какой-нибудь частный детектив укокошил Дрезберга по всем правилам. Но то, что этим следователем оказалась я, настолько вывело его из равновесия, что он продержал меня в деловой части города до четырех.
Он допрашивал меня сам, а офицер Нили вела записи. Потом пригласил людей из отдела по борьбе с организованной преступностью в сопровождении сотрудников из подразделения специального назначения и завершил дело беседой с двумя агентами ФБР. К тому времени моя усталость достигла полного апогея.
Я засыпала между вопросами и с трудом вспоминала, что раскрыла, а что решила оставить при себе. На третий раз агенты ФБР были вынуждены растолкать меня, чтобы я проснулась, и приняли решение, что провели время достаточно хорошо, убедив затем Бобби отправить меня домой.
— Да, полагаю, что мы получили все, что рассчитывали получить, — сказал он.
Дождавшись, когда Нили покинула кабинет, Бобби раздраженно спросил:
— Что ты сделала с Мак-Гоннигалом прошлой ночью, Вики? Он предельно ясно дал понять, что не собирается присутствовать, пока я не поговорю с тобой.
— Ничего, — ответила я, поднимая брови. — Он просто озверел или не может выносить моего присутствия.
Бобби разозлился:
— Если ты попытаешься выставить какие-то обвинения против Джона Мак-Гоннигала, который является одним из лучших…
— Цирцея, — поспешно отрезала я. — Она превращала мужчин в свиней. Полагаю, ты подумал о чем-то в этом роде.