— Уж не хочешь ли ты сказать, что когтистая тварь с черной кожей когда-то была Файзелом?
— Не сразу, конечно. В книге маг писал, что ему с каждым днем становится все хуже. Сущность овладевала его разумом постепенно, но перед этим переходила от человека к человеку, как оспа. Сначала она была в порту, потом в деревне, потом вернулась во дворец. С ее помощью Смерть забирала души.
Идальго с недоверием покосился на араба.
— Я знаю, о чем говорю. Мой отец был магом. Он научил меня многому из того, что знал сам, включая астрологию. Исчезновения начались сразу после того, как вы спустились в подвал. Не крышка саркофага сдерживала эту тварь, а молитвы на двери.
Альвар смотрел на плывущие облака. Мориск добрых пять минут нес какую-то абракадабру. Парень, судя по всему, очень любил сестру, и когда та умерла, отказался расставаться с ней. В этом не было ничего удивительного. Такая дикая привязанность свойственна и королям, и крестьянам. Кто не помнит, как Хуана Безумная путешествовала с трупом своего возлюбленного. В арабские сказки Альвару верить не хотелось, однако некоторые куплеты все же звучали весьма убедительно.
Амин заметил, что идальго колеблется, и рассказал о предложении Атии. Тогда все разрешилось само собой. Если чертовка собиралась провести их куда-то, значит, ключ к спасению находился где-то во дворце. Вдвоем они некоторое время сидели молча, глядя в окно.
— Вот живешь, гадаешь, что будет завтра, — усмехнулся Амин, — строишь планы, думаешь, как облегчить жизнь, где заработать денег. А ведь «завтра» может и не наступить.
— К чему клонишь?
— Кажется, в это время я должен был любоваться своим последним закатом, который вы мне обещали.
За окном лил дождь. Кристалл в посохе озарял комнату зеленоватым светом. Гомес сидел за столом и выводил пером на бумаге очертания острова. Рядом лежали инструменты для письма и кожаный мешок с картами. Николас и Фидель примостились на кровати. Кампо-Бассо стоял у окна, вырезая лезвием на подоконнике свое имя. Грянул гром. Итальянец убрал кинжал, метнул недовольный взгляд на старпома и стал разгуливать по комнате.
— Зачем зря время тратишь? — спросил Фидель. — Все равно никто эти карты не увидит.
— Я исполняю последнюю волю капитана Педрариаса, — отозвался Гомес. Он отложил рисунок, открыл журнал и в строке с указанием географических координат сделал несколько пометок. — К тому же составление карт моя прямая обязанность. Картографы из Падрон Реаль[28] должны узнать об этом гиблом месте.
— К черту! — не выдержал итальянец. — К черту все! Почему мы ничего не делаем? Вы хотите умереть? Я — нет! Мы видели порт. Мы поднялись сюда за этим. Какого черта вы штаны сушите?
— Почаще поминай черта. Так он скорее тебя найдет, — был тихий ответ.
Кампо-Бассо молниеносно развернулся, схватил сумку с картами и выбросил ее в окно. За возмущенным воплем последовал сокрушительный удар. Итальянец повалился на пол с разбитой губой. Он попытался вытащить шпагу, но моряк набросился сверху и стал молотить его огромными кулачищами.
Альвар появился как раз вовремя, иначе сержанту пришлось бы несладко. Едва идальго оттащил разъяренного старпома к окну, как послышался грохот. За ним металлический скрежет, вмиг достигший вершины минарета. Все переглянулись, боясь даже подумать о том, что происходит внизу. Раздалась серия мощных ударов, эхом прокатившихся по извилистой лестнице.
— Все довольны? — завопил Кампо-Бассо, на ходу вытирая сочившуюся из губы кровь. — Сидите теперь и молитесь.
— А вы куда? — спросил Амин, уступив итальянцу дорогу.
— Буду прыгать из окна!
Между тем некто в безумном ожесточении продолжал ломать дверь. Было слышно, как по металлу скользит что-то острое. Без сомнений тот, кто терзал преграду, поставил перед собой цель — во что бы то ни стало попасть в башню.
Кампо-Бассо спустился к первому окну и высунулся под дождь, но не смог протиснуться дальше. Мешала широкая грудь.
— Бесполезно. Есть окно выше, — выкрикнул Фидель из-за поворота.
Альвар и Амин спустились к тому окну первыми. Николас бежал следом, на ходу разматывая канат, а еще ниже было слышно, как под ударами, выворачивая камни, из стен выползают осевые держатели.
— Дверь вот-вот рухнет…
— Судя по ударам, это кто-то крупный, — предположил Альвар. — Больше Бомбаста и сильнее его раза в три.
— Кто же? — взвыл Николас, трясущимися руками закрепляя в оконном проеме крюк.
— Да кто бы ни был! Очень скоро ублюдок будет здесь! — крикнул Кампо-Бассо.
Он и Фидель поднялись наверх, в то время как Николас сползал по веревке вдоль стены минарета. Как и следовало ожидать, до земли она не достала. Пришлось прыгать. Едва парень погрузился в мокрую траву, на подоконник взобрался Амина. Остальные ждали. Бомбаст недовольно замычал, увидев, что спутник покидает его.
— Наваждение какое-то. Если он такой громадный, почему мы не встретили его раньше? — бормотал Гомес, в смятении глядя на идальго.
Наблюдая за арабом, Альвар только сейчас понял, что из башни выберутся далеко не все. Во всяком случае, Бомбасту и сержанту придется остаться. Гомес, скорее всего, составит им компанию. Да и на счет себя Альвар не был уверен. Идальго оглянулся на спутников.
Остальные уже обо всем догадались. Кампо-Бассо в отчаянии плюнул. Старпом лишь покачал головой. Фидель оттолкнул идальго и, протиснувшись сквозь узкое окно, полез следом за Амином.
— Я завел вас сюда. Мне бы следовало остаться с вами, но другим может потребоваться помощь.
— Понимаем, — глухо отозвался Гомес. — Спасайтесь. Мы укроемся наверху.
— Может быть, попробуем окно выше? — предложил сержант.
— Следующее окно на высоте купола. Вы разобьетесь.
— Что ж. Тогда конец. Смерть — это в порядке вещей. Да? — тяжело вздохнул итальянец, стараясь сохранить присутствие духа. — Все равно не хочется вот так… без покаяния.
Альвар протянул Кампо-Бассо руку и тот, не раздумывая, пожал ее.
— Рад был знакомству, сеньор Диас, — произнес итальянец, и это была чистая правда.
— Берегите честь, сержант, и да хранит вас Бог.
— Не беспокойтесь. В Сан-Бенито трусы не служат.
Положив шпагу на подоконник, идальго перекинул ногу через край и выглянул наружу. В лицо ему вонзились прохладные капли дождя. Дальше пришлось попотеть. Порвав рукав, потеряв несколько пуговиц, он все же сумел просочиться сквозь каменные тиски. Сползая вниз, Альвар видел мужественные лица спутников. Итальянец и моряк все еще следили за ним из окна. Вдруг снизу раздался грохот. Дверь сорвалась с петель. В тот миг, оказавшись напротив нижнего окна, Альвар увидел, как наверх по лестнице метнулась тень. На мгновение его обдало горячим воздухом.
Упав в мокрую траву, он бросился прочь от минарета, подальше от мечети, туда, где на стену взбирались Фидель, Николас и Амин.
Дон Лопес де Ойос пригубил каплю вина из серебряного кубка. Дон Фернандо де Месса насадил на нож нежный ломоть, обмакнул в соус и отправил в рот. На столе стояли два блюда с мясом и рыбой и три бутылки вина. Луис де Окампо к еде не притрагивался. Все это время доминиканец смотрел на идальго с открытым ртом, а иногда даже молился. История попахивала анафемой, а инквизитор имел полное право предъявить ему обвинение в ереси.
Близился вечер. Все устали. Сеньор Педро отложил перо и хрустнул костяшками пальцев. Альвар ерзал на стуле. За весь день ему поднесли кружку воды. Безумно хотелось есть. В горле пересохло. Альвар подозревал, что его лишили пищи неслучайно. Голодному узнику легче развязать язык. Впрочем, от него они услышат ровно столько, сколько он сам захочет сказать, даже если к концу заседания в «Зале правосудия» устроят королевский банкет.
— Вы заходите слишком далеко, — пробормотал священник. — «Смерть» — это всего лишь слово, обозначающее момент отделения души от тела. Коса или песочные часы не более чем аллегория. Слово нельзя вызвать. Словом нельзя убить. Художники изображают смерть на полотнах только для того, чтобы массы понимали, о чем идет речь. В действительности у смерти нет обличия, и не может быть.
28
Падрон Реаль — при королевском агентстве Каса-де-Контратасьон, отделение картографии, отвечающее за обновление навигационных карт мира