— Это все? — уточнил дон Фернандо, наливая в кубок вина.
— Все.
— Это ужасно, — пробормотал дон Лопес де Ойос, не отнимая от лица рук.
Падре Луис де Окампо поднялся и обогнул стол, воззрившись на идальго, как и подобает инквизитору с суровой насмешкой.
— Ужасно? — почти с издевкой переспросил священник, нервно теребя четки. — Ужасно, когда корабль идет на дно вместе с командой. Ужасно, когда люди умирают без покаяния или сходят с ума. Ужасно, когда лгут служителю церкви! Вот мой вердикт, господа. Все, что мы слышали сегодня — ересь! Та самая ересь, которую наша святая церковь поклялась вырвать раскаленными щипцами из душ грешников.
Альвар вздрогнул. Дон Фернандо криво ухмыльнулся. Кабальеро совсем забыл, что в Севилье идальго предоставил ему кров и пищу, а это как минимум требовало уважительного обращения к хозяину дома. Сеньор Педро все это время спал как младенец, вытянув ноги из-под столика. Высокий голос инквизитора вернул его на грешную землю.
— Для меня теперь очевидно, что Альвар Диас отпустил заключенных на волю.
Глава гильдии, до сего момента хранивший нейтралитет, вопрошающе уставился на церковника.
— Да, да. Насколько мне известно, андалусское побережье изобилует укромными бухтами, в которых можно спрятать или даже потопить корабль. Известны случаи, когда конвоиры шли на сделку с преступниками, у которых в укромном месте был зарыт клад.
— Кастильские тролли убивали людей ради удовольствия, — впервые вступился за идальго сеньор Педро. — Есть неопровержимые доказательства, что они не брали в домах крестьян даже еду. В любом случае, сорвав куш, сеньор Диас давно бы уже жил в Италии, куда нынче бегут все мерзавцы.
— Я только предположил, — деликатно поправил падре Луис. — Мотивы, побудившие этого человека отступиться от церкви и отпустить узников, еще предстоит выяснить. Завтра утром прибудет инквизиция.
— Вы так уверены, что он предал нас? После двадцати двух лет службы? — переспросил дон Лопес. — Я знаю Альвара Диаса с детства. Этот идальго воспитывался двумя уважаемыми мэтрами нашей гильдии, один из которых был моим секретарем. Клятвенно заверяю вас, что предательство не по его части.
— Он ведь признал свою вину с самого начала, — вставил кабальеро. — Что еще нужно?
— Я не смог спасти людей. Вот моя вина и я признаю ее, — ответил Альвар, обмахивая шляпой вспотевшее лицо. — В том, что Файзел развел на острове такую чертовщину, моей вины нет.
— Сын мой, вся эта так называемая чертовщина плод твоей больной фантазии! — воздев тощие руки к потолку, воскликнул священник. — Господь должен наслать на меня глухоту за то, что я согласился слушать твою ересь.
Дон Лопес де Ойос тоже встал и, не смотря на протесты со стороны секретаря, вернул Альвару шпагу и кинжал.
— Клятвы и уставы должно соблюдать, — задумчивым голосом молвил старый дворянин. — Весь известный мир держится исключительно на доверии. Я не стану вас арестовывать и даже развяжу руки, но вы должны дать слово дворянина, что не сбежите.
— Ваша милость, — произнес Альвар, с удовольствием глядя на толстое лицо дона Фернандо, раскрасневшееся от гнева. — Только вам одному в этом зале я могу его дать.
— Перед тем как мы закончим, хочу спросить вас о законе возмездия. Вы говорили о нем с Амином, после того, как покинули дворец? В чем он заключается?
Альвар кашлянул, собрался с мыслями и еще раз вспомнил, как они под дождем карабкались по каменистому склону. Амин пожертвовал собой, а он даже не успел его поблагодарить. Юноша оказался отнюдь не безумцем. Во время последнего привала он так объяснил свой взгляд на мир: «Человек становится кем-то, только после того, как сделает выбор. Люди часто творят ужасные вещи, но стоит им осознать это, как на них обрушивается дамоклов меч. Раскаявшийся грешник платит за грехи собственной кровью, а в некоторых случаях жизнью. Это и называется законом возмездия. Злодея всегда можно простить, но ему от этого легче не станет. Отпустить грешника с миром нечестно в первую очередь по отношению к тем, кому он причинил зло».
— Никогда о таком не слышал. Жестокий закон.
— Еретический арабский миф, — довершил падре Луис. — Господ заповедовал прощать долги должникам нашим.
— Нет. Этот закон универсален для всех. Амин отдал жизнь, чтобы искупить вину. Она заключалась лишь в том, что он не отвратил сестру от очередной шалости. В результате, какими чудовищными последствиями обернулось его молчание. Я и сам испытал действие этого закона на себе. Странное ощущение. Как будто отчистился и в то же время не до конца.
— Боюсь, что инквизиция заставит вас испытать еще много странных ощущений.
Доминиканец подошел к столу и впервые за весь день налил себе вина.
— Как же вы все-таки попали во двор гильдии? — спросил дон Лопес.
— Погружаясь на дно озера, я вспомнил о том, как в детстве фехтовал у фонтана, потом, как мы прибыли в Мадрид за рекомендательным письмом, как наша лошадь пила из фонтана. Наверное, так и оказался рядом с тем фонтаном.
— Нам больше не о чем говорить, — заключил священник, поставив чашу на стол. — Дон Лопес, я понимаю ваше желание защитить гильдию, но поддерживать этого еретика не могу. Если мы заступимся за него, нас всех ждет казнь.
— Альвар Диас разорвал контракт с гильдией два года назад, — вмешался дон Фернандо. — Ваша милость, давайте заверим трибунал и судебную комиссию, что мы не имели представления о том, кем он стал за это время. Мы не несем ответственности за бывших ветеранов. Мы его наняли, он нас подвел.
— Какой же ты мерзавец, Алонсо.
Неожиданным заявлением Альвар поставил в тупик тучного кабальеро. Обратившись на «Ты» да еще и по имени к дворянину он фактически бросил ему вызов, но дон Фернандо не торопился его принимать.
— Ах вот вы как! — взвился секретарь, вскакивая из-за стола. — Я этого так не оставлю. Я подам на вас жалобу в мэрию, а если будет угодно, потребую судебного поединка. Разумеется, в рамках закона…
— Что если мы все же попробуем убедить трибунал в невиновности Альвара Диаса? — спросил дон Лопес де Ойос.
Внезапно взгляд его забегал по углам. Кабальеро и раньше вел себя странно, но теперь Альвар ясно видел тревогу на лице старика.
— Каким образом, ваша милость? — растерялся сеньор Педро. — Я записал только часть его показаний. Вы ведь сами сказали, что использовать их нельзя.
— У нас есть улика. Возможно тот, кто прибыл с вами, развеет сомнения трибунала.
— Подождите, вы хотите сказать, выжил кто-то еще? Неужели Николас? — одновременно обрадовался и насторожился идальго. — Почему вы мне сразу не сказали?
— Почему не сказали нам? — нахмурился инквизитор. — Если юноша жив, вы должны были привести его сюда.
— Нет. Это не Николас, — медленно произнес дон Лопес. — Судя по описанию это Фидель.
Альвар вскочил со стула, уронив на пол кинжал и шпагу. Вот кто полоснул его когтями на дне озера, и теперь эта всесильная тварь, способная вселяться в тела мертвецов, очутилась в Испании. Нет. Такого просто не может быть.
— Мажордом обнаружил его в винном погребе, как раз под тем местом, где находится фонтан. Мы связали его и заперли в старом арсенале. Никто кроме меня и нескольких стражников не знал о его присутствии. Необычное появление сеньора Диаса всполошило весь город. Представьте, как отреагировали бы горожане, если бы узнали, что вместе с ним появилось какое-то человекоподобное чернокожее существо с когтями.
— Нас бы всех объявили прислужниками сатаны, — в ужасе произнес сеньор Педро.
— Или союзниками мавров, — с трудом пошутить дон Фернандо.
Преподобный Луис перекрестился.
— Вы должны его уничтожить! — вмешался Альвар. — Сожгите немедленно.
— Уничтожить вашу последнюю надежду на спасение? Уничтожить наш шанс вернуть гильдии доброе имя? — спросил старик, негодующе качая головой. — Чего вы боитесь? Он уже семь дней лежит как бревно. Сегодня утром я спускался туда и назначил в помощь стражникам трех лучших фехтовальщиков.
— Вы ведь тоже его боитесь. Он лежал в гробнице много веков, дожидаясь нас. Что для него какие-то семь дней?