– Что толку, если нас размажет о фонарный столб,– умоляюще пробормотал Р\рк.– Будет лучше, если мы приедем туда целыми и невредимыми. Люси уже позвонила в полицию. Если рядом была патрульная машина, то полицейские должны остановить этого идиота.
– Да, если машина была рядом,– мрачно согласился Шейн.– Если к тому времени он уже не вошел в дом, черт его побери! Когда мы выехали, он проехал уже половину пути.
– Но он не делал девяносто миль в час, не обращая внимания на светофоры. О Господи, Майк! – репортер в ужасе закрыл глаза, в то время как Шейн вывернул руль влево и обогнул автомобиль, едва не налетев на грузовик.
– Держи глаза закрытыми,– посоветовал Шейн.– Уже Семьдесят Девятая улица. Если я проскочу на этот светофор…
Машина проскочила светофор на красный свет, но боковая колонна еще не пришла в движение, и аварии удалось избежать. К северу от 79-й улицы движение стало менее интенсивным, и Рурк приободрился.
– Что за чертовщина случилась с Ральфом? – спросил он.– Я думал, ты все уладил…
– Я тоже так думал. Она не сказала, удалось ли ей поговорить с мужем. По ее словам, он взял пистолет и поехал к Эймсу. Чертовы женщины,– Шейн вздохнул.– Что ей стоило хоть слово сказать, пока он искал пистолет! Ты знаешь, какой марки машина у Ральфа?
– Э – э… нет. Голубая, с серебристой крышей. Какая-то новая модель, для меня они все на одно лицо.
Они миновали 110-ю улицу на скорости восемьдесят пять миль в час.
– Ладно, скоро мы все узнаем,– сказал Шейн.– Если копы уже взяли его, то ты не вмешивайся. Пока он не остынет, в камере ему самое лучшее место.
Снизив скорость, он свернул на 120-ю улицу, упиравшуюся в Бискайский залив через несколько кварталов. Сзади не было видно ни одной машины. По обе стороны улицы выстроились шикарные особняки с зелеными лужайками и теннисными кортами, залитыми электрическим светом.
– Помнится, дом должен быть в конце улицы справа,– сказал Рурк, напряженно глядя в окошко.– Я был там однажды на вечеринке, несколько лет назад. Помню каменную ограду и широкие ворота.
По правую сторону рядом с заливом действительно виднелся внушительных размеров особняк, обнесенный каменной оградой. Подъездная аллея и площадка для стоянки машин перед домом были ярко освещены двумя рядами фонарей.
Свернув в аллею через открытые ворота, Шейн сразу увидел два автомобиля: черный «кадиллак» и голубовато-серебристую малолитражку. Во всех окнах на первом этаже дома горел свет. Едва Шейн остановил машину, как парадная дверь открылась, и мужская фигура исчезла внутри здания.
Детектив выключил зажигание и выпрыгнул из машины. Из дома послышался громкий крик и звон упавшего предмета. Шейн со всех ног бросился к дому и рванул входную дверь на себя.
Примерно в десяти футах от двери на полу лежал человек, пытавшийся встать на ноги. Его рот нелепо скривился, но он не мог сказать ни слова, лишь указывал дрожащим пальцем на лестницу, ведущую на второй этаж.
Рядом с человеком лежал серебряный поднос с разбитыми бокалами и раскатившимися в разные стороны бутылками. По лестнице стремительно взбегала маленькая фигурка в белом костюме, моментально исчезнувшая за поворотом. Шейн услышал громкий стук захлопнутой двери.
Прыгая через две ступеньки, детектив побежал вверх. Рурк тяжело дышал за его спиной.
Человек в белом костюме яростно колотил кулаком в закрытую дверь на левой стороне коридора, одновременно нажимая на кнопку электрического звонка. На двери висела табличка «Не беспокоить». Человек, оказавшийся пуэрториканцем, повернул к Шейну испуганное лицо, пробормотал что-то по-испански и снова принялся колотить в дверь.
Схватив пуэрториканца за руку, Шейн отодвинул его в сторону, отступил назад и пригнулся, чтобы усилить удар правым плечом.
Не успел он броситься вперед, как за дверью раздался приглушенный звук выстрела. Секунду помедлив, Шейн снова бросился на дверь. Петли заскрежетали от удара, дверь вздрогнула, но устояла.
Из комнаты не доносилось ни звука. Снизу послышались голоса. Пуэрториканец, расширив глаза, прижался к стене и что-то шептал сквозь зубы. Шейн разбежался и снова врезался в дверь, стараясь попасть плечом поближе
к замку. Раздался протестующий скрежет, брызнули щепки, и дверь распахнулась. Шейн по инерции влетел внутрь, успев ухватиться за дверную ручку.
Он оказался в просторной комнате, меблированной как офис или служебный кабинет. В центре комнаты стоял квадратный письменный стол. За столом, свесившись с кресла, сидел мертвый мужчина.
Другой мужчина – молодой, с напряженным лицом и вьющимися черными волосами – стоял возле стола в четырех-пяти футах от мертвеца. Он был без пиджака, и его черный галстук немного сбился в сторону. В правой руке он держал револьвер 38-го калибра, из дула которого все еще струился легкий дымок. Мужчина удивленно посмотрел на Шейна и нахмурился.
– Не было никакой необходимости ломать дверь,– сказал он совершенно спокойным голосом.– Я собирался открыть ее сразу после того, как убил этого сукиного сына.
Майкл Шейн глубоко вздохнул и подошел к мужчине.
– Дайте-ка мне револьвер,– сказал он.
– Разумеется,– Ральф Ларсон криво усмехнулся и дернул головой, отбросив упавшую на глаза прядь волос. Он взял револьвер левой рукой за ствол и медленно, почти торжественно, вручил оружие Шейну.
– Привет, Тим,– сказал он, заметив Рурка.– Помнишь, я говорил тебе, что убью этого ублюдка? Слава Богу, мне это удалось.
– Я уже понял,– резко сказал Рурк.
Детектив положил револьвер в карман брюк и подошел к убитому. В этот момент раздался вой полицейской сирены, сразу смолкнувший, когда патрульная машина подъехала к дому.
– Он ведь смеялся надо мной, Тим,– сказал Ральф Ларсон, словно пытаясь прояснить ситуацию.– Он сидел передо мной в этом проклятом кресле и смеялся мне в лицо, когда я сказал, что собираюсь убить его. Понимаешь, он мне не верил. Его вонючее самолюбие не позволяло ему понять, что я в самом деле собираюсь убить его. Это же Уэсли Эймс, понимаешь? Он неподвластен судьбе, которая постигает простых смертных. Вот он и не поверил мне. Он смеялся мне в лицо. Но теперь-то он все понял. Теперь он больше не смеется, он уже отшутился. Теперь мой черед смеяться.
И Ральф Ларсон засмеялся. Откинув голову, он пронзительно расхохотался. Звук его смеха словно ножом прорезал тишину, царившую в комнате. Затем он поднял руки к лицу и медленно опустился на пол. Его смех перешел в глухое рыдание.
В коридоре послышались голоса и топот шагов. Шейн обернулся и увидел полицейских: звонок Люси все-таки немного запоздал.
ГЛАВА 5
Первый полицейский, здоровяк с объемистым животиком и поросячьими глазками, угрожающе размахивал служебным револьвером. Тяжело дыша, он переводил взгляд с Рурка на Шейна, затем на рыдающего Ральфа Ларсона и, наконец, на мертвеца, сидящего за столом.
– Что происходит, а? Стойте тихо, вы все! Никому не двигаться,– он широко повел револьвером, выпятил губы и расставил ноги, преисполнившись духом служебного рвения.
– Здесь стреляли, так? – полицейский с удовлетворением потянул носом воздух и медленно кивнул. Из-за его плеча выглядывал второй полицейский, помоложе. В коридоре, толпились еще трое: человек, которого Шейн видел в прихожей, пуэрториканец в белом костюме и какой-то круглолицый коротышка. Они переговаривались между собой с озабоченным видом.
– Так. Здесь стреляли,– заключил полицейский.– Ну-ка, ты! – он резко повернулся к Шейну.– Что я вижу у тебя в кармане брюк?
– Револьвер,– мягко ответил Шейн.
Он сунул руку в карман, чтобы достать оружие.
– Не двигаться! – заорал полицейский.– Руки вверх, слышишь, ты! – он направил свой револьвер Шейну в живот.– Пострелял, и хватит. Медленно вынь руки из карманов и повернись лицом к стене.
Шейн вынул руку из кармана и повернулся к стене.