Но вот картина стала казаться еще страннее, чем прежде. Туман, подобно завесе, растекся над степью. Голова как бы приняла размеры сфинксовой головы, и волки, по той же самой причине, стали казаться величиною с канадских оленей.
Картина оригинальная, таинственная! Кто же может ее объяснить?
Глава II. ДВА РАБОВЛАДЕЛЬЦА
В прежние времена невольничества в южных Соединенных штатах люди много страдали от притеснения. Правда, в большинстве рабовладельцы были гуманны, иные были даже по-своему филантропы, склонные придавать патриархальный характер гнусному учреждению.
Хотя, мысль эта так же стара, как и невольничество, и, вместе с тем, так же современна, как и мормонизм, в среде которого она имела своих самых грубых представителей.
Нельзя отрицать, что невольничество Южных штатов во многих случаях было кроткого характера, но, тем не менее, нельзя и отрицать, что были примеры и вопиющего насилия. Были рабовладельцы добрые и были жестокие.
Недалеко от города Натчеза, в штате Миссисипи жили два плантатора, владения которых лежали по соседству. Характеры этих людей были крайне противоположны. Полковник Арчибальд Армстронг, потомок старинной виргинской аристократической фамилии, поселившейся в штате Миссисипи, когда из него ушли индейцы-уактоны, представлял собою доброго рабовладельца, а Ефраим Дарк из Новой Англии, переселившийся сюда гораздо позже, являл тип рабовладельца жестокого. Он происходил из пуритан, которые вообще были против невольничества. Это может показаться странным, а между тем история очень обыкновенная, известная всем путешествующим в Южных штатах. Известно, что самый жестокий плантатор всегда или сам был невольником, или происходил от отцов-странников, высадившихся в Плимут-Рок. Так как во многих отношениях мы уважаем отцов-странников, то и хотели бы верить, что это обвинение ложно, и что Ефраим Дарк был исключением. По всей долине Миссисипи никто бесчеловечнее не обращался с невольниками. И дома у него, и на полях хлопчатника беспрерывно раздавался свист кнута, и черные жертвы его произвола и злобы подвергались ударам бича, который постоянно носили он сам, его сын и управитель, как эмблему сатанинской жестокости. Они никогда не возвращались домой, не истерзав какого-нибудь несчастного негра, которого злая судьба подводила к ним навстречу во время объезда плантации.
Невольники полковника Армстронга, напротив, никогда не ложились спать, не помолясь за доброго массу, в то время, как невольники Дарка, чаще всего избитые, — проклинали своего господина.
Увы! Мы должны повторить старую истину, что одинаковые причины производят одинаковые следствия: злой благоденствовал, а добрый жил в несчастии. Полковник Армстронг, открытый, великодушный, гостеприимный до излишества, тратил больше, нежели получал от своих плантаций. Через некоторое время он сделался должником Ефраима Дарка, который не проживал своих доходов.
Между ними не было ни особой вражды, ни особой дружбы. Гордый виргинец из благородного семейства шотландских горцев времен колонизации презирал своего соседа, потомка пришельцев. Тем не менее он откладывал гордость в сторону, занимая деньги у Дарка, который всякий раз спешил исполнить просьбу. Он давно уже точил зубы на землю Армстронга и знал, что закладная будет первым шагом, который приведет его к овладению имением.
Таковы были отношения между соседями-плантаторами.
Дарк давно решил сделаться обладателем обеих плантаций. И вот, когда дела соседа постепенно дошли до отчаянного положения, Ефраим Дарк мог исполнить свой замысел без малейшего сопротивления. Должник его слишком запустил уплату процентов и это позволяло в любое время описать имущество Армстронга.
У Дарка был сын Ричард, во всем похожий на отца, но только гораздо злее: ибо жадный эгоизм крайнего пуританизма не улучшается от соприкосновения с крайнею распущенностью юга. Жадность и распущенность в одинаковой доле составляли характер Ричарда Дарка. Он был жаден, а между тем имел наклонность к мотовству и беспорядку. Он был членом общества петушиного боя и завсегдатаем других увеселительных организаций. Будучи распутнее всех, он не имел ни одной великодушной черты, какая нередко встречается у кутил. Единственный сын Ефраима Дарка и, следовательно, наследник всех его имений — невольников и плантаций, Ричард, пользуясь полным доверием отца, знал, что невольники и плантации соседа перейдут к нему также со временем.