Люси Гамильтон скорчила гримаску и допила остатки коньяка. Они спустились на улицу и сели в машину.
— Ты так и не успел объяснить мне свои давешние слова, — сказала Люси. — Ты сказал: «Наше счастье, если это звонит Дороти Ларсон». Почему? Ты ждал ее звонка?
— Я надеялся по крайней мере получить хоть какие-то сведения о ней. Мы не знаем, где она и что с ней случилось.
Шейн вкратце рассказал о том, что они с Рурком увидели в квартире у Ларсонов.
— Ну как, что тебе подсказывает твоя женская интуиция? — спросил он, окончив рассказ.
— После того, как она позвонила тебе и сказала про Ральфа, ее никто не видел и не слышал, я правильно поняла?
— Во всяком случае, никто из тех, кого успела опросить полиция.
— Наполовину собранный чемодан, разбросанные вещи, кровь в ванной, — задумчиво повторяла Люси. — Не знаю, Майк. Ясно одно: она была испугана и подавлена. Твой первый визит лишь усугубил ее страхи. Я думаю… Интересно, а могла ли она позвонить Эймсу и предупредить его?
— После того, как она поговорила со мной, но до того, как пришел Ральф? Или после того, как Ральф выбежал на улицу с револьвером?
— Я имела в виду момент после разговора с тобой. Она сидела и думала о том, что ей сказать Ральфу, когда он придет. Если у нее в самом деле что-то было с Эймсом, то она вполне могла позвонить ему.
— М-мм… Ну ладно, допустим, у Эймса были серьезные намерения по отношению к ней. Допустим, он сказал: «Детка, да пошли ты своего мужа ко всем чертям. Собирай чемодан и мотай куда-нибудь, чтобы не устраивать сцен». Так?
— Ну, у меня не такое богатое воображение, но в общих чертах так. Тут появился Ральф и застал ее за упаковкой чемодана…
Шейн притормозил и свернул с бульвара на боковую улицу, где жила Люси.
— Я пытаюсь вспомнить, был ли телефон в кабинете у Эймса, — сказал он. — По идее обязательно должен быть, но что-то не припоминаю. С другой стороны, во время работы он вешал на дверь табличку «Не беспокоить», поэтому я не удивлюсь, если на все звонки отвечал секретарь. Когда приеду туда, обязательно проверю.
Он остановился на перекрестке возле дома Люси и проводил ее до подъезда. Открыв дверь, она обернулась, приподнялась на цыпочки и наградила Шейна легким прощальным поцелуем.
— Будь осторожен, Майк. Не влезай в неприятности, даже ради двадцати пяти тысяч долларов. В Майами мне все равно не понадобится норковая шубка. Шейн улыбнулся.
— Я позвоню, когда все кончится, если будет не слишком поздно, — пообещал он. Насвистывая, он возвратился к своей машине. Присутствие Люси всегда успокаивало его. Если в Майами и есть секретарша, которая заслуживает норковой шубки, подумал Шейн, то это Люси Гамильтон.
Аллея и площадка для автомобилей перед домом Эймса были погружены во тьму, зато в окнах на первом и втором этаже здания горел свет. Когда Шейн свернул с дороги к воротам, темнота почти ослепила его, но постепенно он разглядел контуры двух автомобилей, припаркованных за черным «кадиллаком». Патрульные машины и малолитражка Ларсона исчезли, зато появились открытый «тандерберд» кремового цвета и «понтиак»
Шейн остановился возле «понтиака» и вышел из машины. Входная дверь немедленно отворилась. На пороге стоял человек, ожидавший детектива, пока тот поднимался по ступеням лестницы.
Это был молодой худощавый мужчина в желтой рубашке для игры в поло, плотно облегавшей его мускулистые плечи, и в черных брюках. Его темные волосы были зачесаны на затылок, на подвижном лице выделялась щеточка черных усов.
Молодой человек загородил дверной проем и сложил руки на груди.
— Если я не ошибаюсь, вас зовут Майкл Шейн, и вы частный детектив, — равнодушно сказал он. — Вы уже побывали здесь сегодня. Что вам нужно на этот раз?
— Остался один невыясненный вопрос, — ответил Шейн. — Вы — Виктор Конрой?
— Я… да, меня зовут Виктор Конрой. Мне сообщили, что полицейское расследование уже закончилось.
— Мое частное расследование еще не закончилось, — в том же тоне заметил Шейн. — В чем дело, откуда такая официальность? Вы освободите мне дорогу или мне придется толкнуть вас?
— Впусти его, Виктор, ради всего святого, — послышался голос Марка Эймса. — Если у него есть вопросы, то пусть он получит ответы, и покончим с этим.
Конрой с легкой досадой пожал плечами и освободил проход. Шейн вошел в холл и кивнул Марку Эймсу, стоявшему возле кожаного дивана с высоким бокалом в руке. На диване сидела высокая, хорошо сложенная женщина в элегантном вечернем платье. Она закинула ногу за ногу: мрачноватая красота ее лица, присущая представителям семитской расы, показалась Шейну знакомой. В руках она держала бокал с шампанским.