— Ты шутишь.
— О господи, неужели мне никогда не удастся избавиться от репутации домашнего шута! Чарльз, ты очень огорчаешь Мэри. Я хочу, чтобы ты женился на ней и покончил с этим.
— Огорчаю? — закричал Паркер. — Я… ее?..
Уимзи со значением постучал пальцем по лбу.
— Дерево, настоящее дерево! Кажется, последним ударом я его прошиб. Да, ты… ее… огорчаешь… теперь понял?
— Питер, если ты действительно считаешь, что…
— Не пытайся увильнуть, со мной этот номер не пройдет, — перебил Уимзи. — Прибереги его для Мэри. Я выполнил свой братский долг, и на этом все. Теперь успокойся и возвращайся к своему рапорту…
— О господи, конечно! — откликнулся Паркер. — Он на самом деле для тебя.
— Так что же ты молчал?
— Ты не давал мне и слова сказать.
— И что?
— Мы нашли пакетик.
— Что?
— Мы нашли пакетик.
— Действительно?
— Да. Один из барменов…
— К черту барменов. Ты уверен, что это тот самый пакетик?
— Да, мы уже идентифицировали его.
— Провели анализ?
— Да.
— Что там было?
Паркер взглянул на него с затравленным видом человека, вынужденного сообщать плохие новости, и неохотно ответил:
— Питьевая сода.
ГЛАВА 16
Мистер Крофтс осуждающе сказал: «Я же говорил вам», что было вполне объяснимо, и сэр Импи Биггз учтиво добавил: «Да, не повезло».
Описывать жизнь лорда Питера Уимзи в последующую неделю было бы жестоко и непоучительно. Вынужденное бездействие приводит к вспышкам раздражительности даже самых достойных людей. Бездумное счастье старшего инспектора Паркера и мисс Мэри Уимзи тоже не способствовало утешению, тем более что оно сопровождалось утомительными потоками нежности, изливавшимися на самого Уимзи. Как герой Макса Бирбома, Уимзи стремился лишь к одному, чтобы его не трогали. Слегка взбодрило его лишь сообщение трудолюбивого Фредди о том, что мистер Норман Эркхарт действительно был связан с крушением фонда «Мегатериум».
С другой стороны, жизнь мисс Китти Климпсон, по ее собственным словам, «била ключом». Письмо, написанное ею на следующий день после приезда в Уиндл, дает нам возможность судить о подробностях.
«Хиллсайд Вью, Уиндл, Уэстморленд
1 января 1930 года
Дорогой лорд Питер, не сомневаюсь, что вы с нетерпением ждете моего письма, и хотя я пробыла здесь всего один день, думаю, дела обстоят не так уж плохо, учитывая все обстоятельства.
Я приехала в понедельник поздно вечером после отвратительного путешествия и весьма неприятной задержки поезда в Престоне, хотя благодаря вашей доброте я ехала первым классом и поэтому совсем не устала. Трудно даже вообразить себе, как все меняется при добавлении небольших удобств, особенно когда стареешь и привыкаешь к неудобствам, от которых я так страдала во времена своей бедности. Мне казалось, что я еду прямо-таки в порочной роскоши! Вагон хорошо отапливался, так что было даже слишком жарко, и я бы опустила окно, но толстый джентльмен, сидевший напротив, был до самых бровей закутан в шарфы и категорически возражал против свежего воздуха! Современные мужчины такие теплолюбивые растения, совсем не то что мой милый папочка, который не разрешал топить в доме до 1 ноября и после 31 марта, даже если термометр показывал ниже нуля!
Несмотря на поздний час, я без труда получила удобный номер в привокзальной гостинице. В прежние времена появление в полночь незамужней дамы с чемоданом вряд ли бы сочли приличным, но теперь все изменилось! Я очень благодарна за то, что дожила до этих перемен, — что бы ни говорили старики о скромности и манерах женщин во времена королевы Виктории, те, кто помнит эти времена, знают, насколько трудны и унизительны были тогда условия жизни!
Вчера утром в соответствии с вашими указаниями я первым делом отправилась искать подходящий пансион, и со второй попытки мне повезло. Это изысканный, хороший дом, где постоянно проживают три пожилые дамы, хорошо осведомленные, о чем говорят в городе, — а что может быть для нас выгоднее!
Обустроившись в своей комнате, я отправилась на разведку. По дороге мне попался очень учтивый полицейский, и я спросила его, как добраться до дома мисс Рейберн. Он его хорошо знал и посоветовал мне сесть на автобус, доехать за пенни до паба «Герб рыбака», а оттуда пройти пять минут пешком. Я последовала его совету, и автобус довез меня прямо до перекрестка, где стоит «Герб рыбака». Кондуктор был также очень любезен и показал мне дорогу, так что я без труда нашла дом.
Это прекрасный старый особняк, довольно большой, построенный в XVIII веке, с итальянской верандой и чудным садом с цветочными клумбами и кедрами. Летом он, наверное, действительно выглядит как райский сад. Некоторое время я любовалась им, стоя на дороге — не думаю, что такое поведение могло бы показаться кому-нибудь подозрительным, потому что это место привлекло бы внимание любого человека. Большая часть окон была зашторена, словно в доме никто не обитает, и мне не удалось никого увидеть. Однако из одной трубы поднимался дым, то есть какие-то признаки жизни присутствовали.
Я немного прошлась по дороге, потом повернула назад и снова прошла мимо особняка. На этот раз я заметила служанку, огибавшую угол дома, но заговорить с ней мне не удалось, так как она была слишком далеко. Поэтому я снова села на автобус и к ленчу вернулась в пансион «Хиллсайд Вью», чтобы познакомиться с его обитательницами.
Конечно же, я не хотела сразу показаться излишне любопытной, поэтому сначала я ничего не упоминала о доме миссис Рейберн, а просто делилась впечатлениями об Уиндле. Мне было немного сложно отвечать на вопросы добрых дам, которые недоумевали, зачем чужому человеку понадобилось приезжать в Уиндл в такое время года, но, кажется, мне удалось произвести на них впечатление женщины, неожиданно получившей наследство и подыскивающей подходящее место на лето в знаменитом своими красотами Озерном крае! Я завела разговор о рисовании — когда мы были маленькими, нас всех учили немного рисовать, и кажется, мне удалось проявить достаточные познания в области акварельной техники.
Это дало мне возможность спросить о доме миссис Рейберн! «Такое красивое место, там кто-нибудь живет?» — спросила я. (Естественно, я это сделала не сразу, а после того, как они рассказали о многих других достопримечательностях, которые могут заинтересовать художника.) Миссис Пеглер, очень полная пожилая дама с длинным языком, смогла рассказать мне все. Дорогой лорд Питер, чего мне только теперь не известно о пороках молодости миссис Рейберн — лучше вам этого не знать! Важнее другое, что она назвала мне имя ее компаньонки, являющейся также сестрой милосердия. Ее зовут мисс Бут, ей шестьдесят лет, и она живет одна с миссис Рейберн, если не считать прислугу и экономку. Услышав, что миссис Рейберн так стара и больна, я спросила, не опасно ли оставлять с ней одну мисс Бут. Но миссис Пеглер сказала, что экономка очень благонадежная женщина, много лет проработавшая у миссис Рейберн, и что она в состоянии присмотреть за хозяйкой, когда мисс Бут отсутствует. Таким образом выяснилось, что мисс Бут иногда выезжает в город! Похоже, лично с ней никто здесь не знаком, но мне сказали, что ее часто видят в городе в одежде сестры милосердия. Мне удалось получить ее довольно подробное описание, так что, если я с ней встречусь, я ее узнаю.
Вот и все, что мне удалось выяснить за один день. Надеюсь, вы будете не слишком разочарованы, но мне пришлось выслушать целые тома местных историй, так как я не могла намеренно сводить разговор к миссис Рейберн, чтобы не вызвать подозрений.
Как только я узнаю что-нибудь новое, тут же дам вам знать.
Искренне ваша
Кэтрин Александра Климпсон».