– Ты решил сбежать из дома?
– Поздно было. Я сдал ГОСы, а готовый диплом стер с компа. Ну как стер – просто уничтожил вместе с ним – так разозлился, что швырнул ноут на пол, да еще и попрыгал сверху, как подросток, – грустно усмехнулся мой собеседник. – Можно, конечно, было всю информацию восстановить, но я твердо решил: – Все, не мое. Уйду. И хлопнул дверью универа.
– А что раньше-то не ушел? Что держало-то?
– Ага, уйдешь тут! Сначала родителей вроде боялся расстроить или обидеть, потом имидж семьи поддерживал, да и еще одно. В универе я же играл в КВН, мне нравилось и самому шутить, и писать. Поэтому и на сцену пошел. – Ираклий повеселел, чувствовалось, что сейчас он говорит от всего сердца о том, что любит. – Ну и еще Василевс держал.
– Пасечник?
– Да, это же друг детства. Нас даже родители назвали обоих по-царски, ты обратила внимание? Видимо, будущее визуализировали, моделировали, – усмехнулся Ираклий.
– В общем, ты уже почти год живешь и делаешь то, что хочешь?
– Почти. От родителей ушел, снял квартиру. Они, правда, сначала сильно возмущались, взывали к моей совести, но потом успокоились. Поняли, что я со своего пути не сверну. Изредка общаемся. Хорошо, что Василевс рядом.
– Тогда повторяю свой вопрос: зачем тебе я? Честно, до сих пор не понимаю. Не от мамы с папой тебя же защищать.
– У меня через месяц сольник.
– Что, прости?
– Сольник, сольный стендап. Я готовлю программу, сейчас с ней выступаю по клубам, пока удается частями обкатывать. Обидно, что ставят в конец – там уже многим не до чего. И это недавно началось.
– То, о чем вначале говорил – пропасть перед финалом?
– Она самая. И это не все. Хейтеры активизировались. Причем одновременно во всех соцсетях. Я столько гадостей никогда в жизни о себе не читал.
– Я могла бы сказать – «забей», но не буду. По большей части это люди – неудачники, которые себя ни в чем не реализовали, а таким образом самоутверждаются. Очень легко, знаешь ли, безнаказанно и анонимно поливать грязью другого, зная, что за это ничего не будет.
– Это я давно понял, но все равно цепляет. Знаешь, один-два комментария, это ладно. А когда их по сотке в день? А еще спам странный приходит. Открываю почту, а там письма с разных адресов, а содержание примерно такое: «Убей себя. Сцена – не твое. Научись говорить, потом рот открывай». И все в том же духе.
– Хм… – я немного недоумевала.
«Какой-то детский сад, если честно. Ну комментарии… Ну письма… А я-то тут при чем?» – видимо, последнюю часть фразы я сказала вслух.
– Да притом! – Ираклия пробило на эмоции, милый спокойный юноша исчез и вместо него передо мной сидел некрупный такой греческий бог, который метал взглядом молнии и добавил в свой голос нотки грома. – Вчерашний пожар – не случайность! Знаешь, я в последнее время ощущаю, что со мной по-настоящему может что-то произойти. Я делаю шаг, а кто-то его уже просчитал и ставит подножку. Я хочу знать, кто это, и обезопасить себя. Но это даже не главное. Главное, чтобы не сорвался мой сольник. Мечта всей жизни. После него я поеду в Москву.
– Сразу на крутой канал? – я не сдержалась и поерничала. Сколько их вот таких талантливых и творческих, знаменитых на местном уровне и рвущихся покорять столичные высоты, словно там своих таких «звезд» не хватает.
– Да! – Ираклий с вызовом посмотрел на меня. – Или ты тоже считаешь, что из этой затеи ничего не выйдет, у меня это не получится, и вообще, что я этого не достоин?
– Да, достоин, достоин, не кипятись, – я мысленно улыбнулась – мой будущий клиент напоминал сейчас ершистого подростка, который застрял в переходном возрасте и вовсю показывал свои «колючки».
– В общем, ты будешь меня охранять?
Видимо, мой насмешливый взгляд выдал меня с головой, потому что Ираклий взял себя в руки и довольно надменным тоном, который никак не вязался с его образом, сказал:
– За ручку водить меня не надо, лишь только быть со мной во время выступления. Соответственно за некоторое время до и после него. Я и с поломанными ногами на сцену выйду, выползу – не за физическое состояние сейчас боюсь. Меня же в таком виде просто могут не пустить на сцену, а я этого не вынесу. Это мечта, а ее нельзя предавать. – Ираклий выдохнул и одним залпом опрокинул в себя остывший кофе.
На настоящих усиках остались еще и молочные, как прикрытие. Я постаралась не улыбнуться.