В таком виде она пошла на занятия по вокалу, но стоило ей выйти из своей комнаты как практически на пороге, она столкнулась с Каскадом – высоким и широкоплечим самураем. Он всегда служил только во дворце, ибо его первостепенной задачей было защищать жизнь принцессы, ценной собственной.
– Утро доброе, пташка – добродушно поздоровался здоровяк.
– Каскад, – принцесса сердечно улыбнулась ему – вы как всегда галантны и приятно выглядите.
Каскад, единственный кого принцесса любит и уважает. На то были свои причины. Этому самураю было не больше двадцати, когда он поступил служить во дворец. За несколько лет исправной службы он смог доказать императору что является надёжным и преданным воином которому можно доверить жизнь. И в тот день, когда родилась принцесса, именно ему поручили защищать её. Так что он с пеленок оберегал девушку от всяких напастей. Что до самой принцессы, так она всегда испытывала к нему некие отцовские чувства. Да и сам Каскад не скрывал, что любит её как дочь.
– Сегодня у вас очень важный день. – Ответствовал самурай.
– Да знаю уже, – отмахнулась принцесса. – Почему ты раньше не сказал об этом. Ты ведь знаешь, как я не люблю сюрпризы.
– Прошу меня простить, ваше высочество!
Она по-детски ударила ему в грудь. Её лицо было серьёзным, но спустя секунду не выдержала и улыбнулась. Принцессу всегда злило, когда он обращался к ней официально, особенно когда произносил: «ваше высочество».
– Кажется, вы опаздываете к репетитору – напомнил самурай.
– Эх, бравый друг, всё-то ты знаешь обо мне.
– Это входит в мою работу, знать всё о вас – он указал рукой на коридор, и они вместе пошли по нему.
– Каскад старина, объясни мне, пожалуйста, одну вещь. Почему я всегда должна делать то чего вовсе не хочу? Например, сейчас я иду, на эти чёртовы репетиции по вокалу. Затем начнётся обучение танцам, а после эта занудная математика.
Самурай слегка улыбнулся, но при этом со всей серьёзностью сказал:
– Наверное, потому что вы принцесса, а этот статус обязывает быть развитым некоторыми способностями.
– Ага, конечно, во дворце ведь всегда нужна цирковая обезьянка.
Каскад косо посмотрел на неё, но ничего не сказал.
– Просто я этого действительно не понимаю. Почему я не могу заниматься теми вещами, которые мне действительно нравиться? Вот ты – старый самурай, который всю жизнь только и делал, что защищает меня. Чем бы ты на самом деле хотел заниматься? Что тебе нравиться делать?
Этот разговор ввёл в ступор старого самурая. Ещё никто не спрашивал у него, чем бы он хотел заниматься.
– Я… я не знаю – задумчиво произнёс воин, – я и так горд тем, что служу и защищаю вас принцесса. Это же великая честь для любого воина, что может быть лучше этого?
– М-да, я, конечно, знала, что все самураи лишены черт индивидуальности, но то, что это касается лично вас мой дорогой друг – это удручает меня до глубины души. Поймите, неправильно жить одной только службой и кодексом бусидо…
Тут самурай не выдержал и перебил её.
– Принцесса! Я уверен, вы обязательно сможете заниматься чем угодно, как только станете императрицей нашей страны.
Она презрительно фыркнула и сказала:
– Для этого я обязана выйти замуж. Причём за того человека, который скажет мой отец. А я не хочу быть политической фигурой в руках власть имущих, – она с наивной улыбкой сказала – замуж надо выходить только по любви, а не ради денег или положения в обществе…
Самурай снова перебил её, но на этот раз не специально. От-услышанного его резко пробило на смех. Он весь покраснел, а из глаз непроизвольно начали бежать слёзы. Его громогласный хохот разнёсся по всему коридору.
Немного успокоившись, он, слегка смерив, свой смех, но увидев её злую гримасу и недобрый взгляд, он мгновенно стал серьёзным.
– О-о, так вы не шутите… – растерянно произнёс самурай. – Дайте угадаю, вы прочитали это в тех книжках про любовь?
Она не ответила. Обидевшись на своего телохранителя, она перестала с ним разговаривать и остаток пути, они прошли молча.
Все занятия и репетиции принцессы всегда проходили в одной и той же комнате. Открыв её дверь, она увидела сидящего за столом высокого и сухого мужчину.
– Вы опоздали – его лицо не отражало эмоций, но голос звучал грубо, что весьма странно для преподавателя по вокалу.