Иит Кот прищурился:
– Вонь должна была стоять до небес.
– Именно, – кивнул корун. – Теперь понятно?
– Нам дали возможность сохранить лицо, – грубый голос Йараэля Пуфа прорезал недоуменную тишину. – При этом нас крепко взяли за глотки. Любой чих – и информация уйдет в СМИ.
Йода неожиданно пошевелился, кресло вылетело на середину помещения.
– В отставку ухожу я, – скрипучий голос древнего джедая был спокоен и тих. – Допустил ошибку я. Не одну. Непростительную. Главой отныне Мейс Винду станет.
– Учитель… – потрясение магистров заполнило зал, растекаясь по зданию. – Как же…
– Нет, гранд-магистр! Вы не можете…
– Учитель!
– Тихо! – трость ударила о край кресла. – Давно думал над этим я. Слишком стар. Слишком… медлителен стал. Вижу только Тьму я. Ошибки допускаю. Пощадил нас сегодня Скайуокер. Второго раза не будет.
Йода вздохнул, прикрывая глаза:
– Мейс сможет вести вас. Я – нет.
Кресло полетело к дверям, древний джедай покинул зал, в котором несколько веков вершил судьбу Ордена.
Мейс встал, обводя присутствующих властным взглядом:
– Итак, раз теперь я гранд-магистр… Начинаем решать проблемы.
Глава 13
Мейс опустил глаза, с трудом удерживая руку подальше от меча.
– Я был уверен в этом, – прошептал корун, – но мне было необходимо подтверждение.
– Оно у вас есть, – мягко улыбнулся Скайуокер. Винду выдохнул, на несколько секунд прикрыв глаза.
– Почему вы нас пощадили? – черные глаза джедая впились в безмятежное лицо собеседника.
– Потому, гранд-магистр, – твердо произнес Люк, – что вы – мои братья и сестры. Все вы. Погрязшие в догмах, запутавшиеся, не видящие путей, ведущих в правильном направлении… Все вы – мои братья и сестры. И я никому не позволю стереть вас с лица галактики. Особенно каким-то продажным политикам.
– Однако вы… – проницательно посмотрел Винду. Люк кивнул:
– Да. Но вы сами захотели этого. И я преподал вам урок. Наглядный. И я горд тем, что вы, гранд-магистр, его выучили. И сделали выводы. У вас есть мудрость… Не эфемерная, а та, которая происходит из личного опыта.
– Каков ваш опыт, гранд-магистр? – Мейс смотрел с искренним желанием понять, поток его внимания чувствовался физически. Люк грустно улыбнулся:
– Каким вы меня видите?
Винду прищурился, его радужки мягко засияли:
– Свет и Тьма. Это очень странно и непривычно. Сейчас – истинный Свет.
Скайуокер кивнул:
– Когда-то давно я был только таким. Чистым. Светлым. Трусливым.
Мейс слегка наклонил голову.
– Самым моим большим страхом было… Падение. Ведь если ты шагнул во Тьму, пути назад нет. Не так ли? Этому учат всех джедаев… Или ты – Свет, или… Тебе нет прощения… – Скайуокер смотрел прямо и равнодушно. – Никакого возврата. Никакой пощады. Тьма есть Зло, и ее требуется истребить. Стереть. Выполоть, как ядовитый сорняк, душащий полезные всходы.
Корун слушал, чувствуя горечь в словах.
– А потом я увидел, как полностью погрузившийся во тьму ситх, ставший истинным злом, приносит себя в жертву, спасая мою никчемную жизнь. Жертвуя всем. Своей жизнью. Своей властью. Своим государством. Абсолютно всем. Перечеркнув все годы Падения.
– Что с ним стало? – мягко спросил Винду. Люк улыбнулся:
– Он вернулся к Свету. Вы можете это представить?
– Нет, – отрезал корун. – Это невозможно.
Люк рассмеялся:
– А вот мне не говорили, что это невозможно. И я видел это своими глазами. И пусть его поступок был абсолютно эгоистичным, намерения были чистыми… Да. Потом я видел, как люди становятся Злом, падают во Тьму, руководствуясь благими намерениями, считая себя абсолютно правыми, – мужчина задумчиво усмехнулся. – Ох уж эти благие намерения… Я тоже им поддался. Считал себя самым умным, самым… самым. Забавно. Меня называли рыцарем-джедаем, но моим первым подтвержденным, действительно подтвержденным титулом, был титул лорда. И давший его мне не лукавил. И не льстил. Мой Мастер не имел такой привычки. Он всегда говорил правду, даже когда был совершенно безумным. Абсолютно.
– Вы… были ситхом, – подался вперед корун. Скайуокер кивнул:
– Да. Был.
Мейс прищурился, рассматривая собеседника. Люк сосредоточился, неожиданно Сила, окутывающая его, словно плащ, налилась Тьмой. Корун еле удержался, чтобы не вскочить, сжимая клинок. Голубые глаза засияли золотом, от всей фигуры мужчины тянуло холодом, даже кожа побледнела.
– Впечатляюще, – с трудом разлепил губы Мейс.