А я вот здесь нахожу семьдесят человек и хороню их в трех гробах. Что это, у нас земли мало для своих? Да еще и закатали сколько вокруг могил в плитку... У меня все записаны: сколько всего человек, сколько в какой. У меня на каждого найденного акт составлен. Это ж люди, иначе нельзя.
...А с другой стороны, столько их было навалено. Иногда даже страшно, прошло столько лет... Я так думаю, если по свежим следам бы, по архивам бы, когда еще все целое было, медальоны не сгнившие... До 50-х годов немцы ведь всех своих учли, всех, кого возможно. Если мы находим его засыпанного в окопе, то они же не могут его найти, правильно, он без вести пропал. Но обычно если убит — его забирают и хоронят на дивизионном кладбище, они повсюду такие. А у нас же нет ни одного дивизионного кладбища. Я не встречал. Да, если полковника убили — его обычно в тыл, в город, а рядовой и офицерский состав просто засыпали как могли. Время было такое.
Я сам со Смоленщины, с Гагаринского района, Гжатск тогда город назывался, а теперь Гагарин, потому что там рядом деревня, где Юрий Гагарин родился. Я иду там как-то по полю, смотрю — круг большой. Какая-то как будто машина. Я такого не видел в жизни, интересно. Подхожу: трактор снимал там всю колючую проволоку, представляешь, там же несколько рядов колючки, где линия фронта. И комок — ну я не могу тебе обрисовать — как моя комната, да даже больше, метров шесть высотой и диаметр хер знает какой. Трактор ехал, собирал эту колючку и подорвался на мине — стоит на боку, бросили его. Это был 68-й год.
Подхожу к этой колючке — а там куски шинели, руки, ноги торчат, то есть как все это на колючей проволоке изначально висело, так и сгребали. Но туда ведь не влезешь. Как тебе объяснить... Ты представляешь тонну колючки? Они освобождали для пахоты землю...
Я тебе еще хлеще расскажу. Мы искали места, не было карт тогда. А нам местный говорит, мол, вы туда-то не ходите, там коровы взрываются, мы никого не пускаем. Мы идем туда. И парень, Джон (он подорвался потом), говорит: «Донатыч, чего-то я не пойму, колючка-то оцинкованная». Я отвечаю: «Да ладно тебе, во время войны не было оцинковки». Пошли дальше. Подходим — столбы, колючка-оцинковка. Говорю: «Надо выкусить фрагмент домой», интернета-то не было. Потом проволоку поднимаем, а ниже бирка: «Проход и проезд запрещен, не разминировано. 1948 год». После войны уже огородили и забыли — заслон этот сгнил и упал. Как сейчас помню: к дереву подхожу, а на меня череп смотрит. То есть расщелина, и он как врос в нее, так и поднялся с деревом. У меня и фотографии есть тех времен...
Гагарин был первым местом, где я во все это окунулся. Там такие случаи были... Нашли мы там место, где зенитки стояли и рукопашный бой был. Двое останков со штыками, пробитые. Я жене говорю тогда: «Ира, ты оставайся, там неприятное может быть, не ходи». Она говорит: «Я хотела костер развести, буду вам варить». Я говорю: «Ну, вот здесь ложись, а вот тут костер можно рядом». Она: «Ты прозвони»[19]. Я провел аппаратом: лежит солдат прямо под нами во весь рост, с винтовкой. Разожгла бы на нем... Выкопали, говорю: «На тебе пакет, будет тебя охранять». Испугалась, не стала с останками оставаться...
Еще было дело, нашли противотанковые мины, Саня Черненко нашел. Блиндаж, полный мин. Около Варшавки, деревня Кавказ, где был немецкий опорный пункт. Вызываем саперов. Какой-то хер отвечает: «Вы, наверное, дачники?» Я говорю: «Нет!» — «Может, это тарелки?» — ему явно неохота ехать. Думаю: ну, гад. Говорю: «T.Mi.42!»[20] Он: «Откуда марку знаешь?» Говорю: «Знаю любую, еще тебе расскажу». Ладно, они приехали. Спрашивают: «Ты местный, знаешь, где здесь карьер?» Хотели в карьере взорвать. Отвечаю: «Да я с Нары приехал, откуда мне знать!» Мнутся — рядом шоссе, карьер нужен. Решили: «Ты знаешь, давай мы, наверное, в блиндаже их взорвем». Я ему говорю: «Хочешь правду? Там ниже еще пять ящиков!» — «Да ладно, нормально». Засыпали яму, огородили все вокруг за двести метров, как положено, сигнал специальный. Как ебануло! Воронка осталась в три моих роста. Машины стояли на шоссе — стекла вылетели. Говорит: «Чего делать-то? Подпиши, что все нормально!» Я говорю: «Я-то подпишу, а тебя спросят, что это за взрыв, администрация приедет. Ты мне, главное, бумагу отдай, что это не мы, а саперы сделали, чтобы мне никто не сказал, что это я в костер кинул».
20
Теллермина 42 (Tellermine 42, T.Mi.42) — мина противотанковая противогусеничная. Предназначена для выведения из строя колесной или гусеничной техники противника.