Я пришел вовремя. Постучал. Дверь мне открыла нестарая женщина с больным и измученным лицом. Серая вязаная кофта, мешком сидевшая на ней, и длинная – из черной плотной ткани – юбка делали ее больше похожей на старуху.
– Вам кого, молодой человек?
– Мне дал этот адрес и сказал сюда прийти Давид Надарович.
Стоило мне назвать это имя и отчество, как ее передернуло, при этом она одновременно отпрянула от меня, словно ей сейчас в лицо сунули жабу.
– Вы вместе с ним работаете?
– Нет. Меня зовут Константин, я студент. Учусь в ИФЛИ.
– Студент. Ой, как хорошо! – ее лицо сразу посветлело. – Проходите, пожалуйста! У меня есть чай и сухарики!
Не успел я сделать несколько шагов в глубь квартиры, как за спиной раздалась пронзительная трель звонка.
– О господи! Это он! – В ее голосе было полно страха и ненависти.
«Сын гор» вошел, как к себе домой. Прошел мимо хозяйки квартиры, словно мимо пустого места, по пути бросил на меня взгляд, и уже из гостиной послышался его голос:
– Эй! Студент! Чего там стоишь, иди сюда!
Я прошел в гостиную.
– Иди сюда! За мной!
Мы прошли через спальню хозяйки, судя по широкой металлической кровати, и оказались в дальней комнате, практически пустой, за исключением двух здоровых, уже вскрытых деревянных ящиков и нескольких картин, выставленных у стен.
– На них смотри!
«Ни фига себе! Он что, в Эрмитаже их спер?!» – не успел я так подумать, как снова раздался гортанный говор «сына гор»:
– Потом туда смотреть будешь! Сейчас на меня смотри и слушай, что я скажу! Список всего этого сделаешь! Художники там и прочее! Чтобы все написал правильно! Понимаешь?!
– Мне что, составить опись этих картин?
– Опись-мопись! Не знаю, но чтобы все правильно было! Художник там! Сколько стоят! И не только про картины! Вот здесь еще смотри! – и он рукой указал на ящики.
Я подошел к ящикам. Моим глазам предстала мешанина из тщательного упакованного старинного фарфора, древних фолиантов и других предметов антиквариата.
«Точно! Спер, гад! Поэтому не стал искать специалиста, а студентом решил обойтись. Хм. Тогда интересный вопрос напрашивается: что потом с этим студентом будет?»
– Чего смотришь! Меня слушай! Перепиши, потом цены поставь! Понял?! Три дня тебе на все!
– Три дня?! За это время еще с картинами, наверное, можно определиться, а насчет ящиков сразу скажу, мне на них и двух недель будет мало! Не разбираюсь я в старинном фарфоре…
– Ты не говори! Ты давай работай! Делай свою опись, а цены поставь – какие знаешь! Теперь последнее. Смотри сюда! – он достал из кармана удостоверение сотрудника госбезопасности. – Слово лишнее кому скажешь – поедешь на Колыму! Знаешь, как у нас в управлении говорят: был бы человек, а статью мы всегда найдем, – сказав, он весело, от души, засмеялся, потом посмотрел на меня: – Что, не смешно?
– Не смешно.
«Сын гор» смерил меня недовольным взглядом, хотел что-то резкое сказать, но, видно, передумал: я ему еще был нужен.
– Ладно. Теперь еще. Если здесь хоть что-то пропадет и я узнаю… Лучше сразу вешайся! Понял, студент?!
– Понял.
– На все тебе десять дней! Все! – он сделал небрежный жест рукой, словно барин, подгоняющий своего слугу. – Иди, работай!
Больше не обращая на меня внимания, он пробежал глазами по содержимому ящиков, потом бросил взгляд на картины, стоящие у стены, и вышел из комнаты. Спустя несколько минут я услышал, как хлопнула входная дверь. Какое-то время я стоял, разглядывая все эти произведения искусства, и думал о том, что, продав на аукционе, на всем этом можно неплохо заработать.
«Мысль неплохая, но для начала надо прояснить ситуацию», – и я пошел искать хозяйку.
Нашел я ее на кухне. Вот только стоило мне ее увидеть, как стало понятно, что разговора не получится. Блестящие глаза, побледневшее лицо, рука, прижатая к сердцу, стакан воды, стоящий на столе рядом с каким-то порошком, – все это говорило о том, что женщине плохо.
– Сердце?
– Да. Не волнуйтесь, сейчас… пройдет. Я лекарство… приняла.
Я прислонился спиной к раковине, в которой лежали две немытые тарелки и ложка, и приготовился ждать. Спустя несколько минут ее лицо порозовело и глаза ожили.
– Краем уха я слышала, как он с вами разговаривал, – женщина посмотрела на меня в ожидании моей реакции.
Я только хмыкнул в ответ.
– Я понимаю вас. Скажу вам честно: сама его жутко боюсь.
– Извините, как мне вас звать?
– Наталья Витальевна.
– Наталья Витальевна, скажите мне, пожалуйста, откуда в вашей квартире произведения искусства?