глядя на ее.
- Да, - Марина почувствовала, что после утверждения что-то переменилось в душе. Она
100/269
словно начала верить в то, что только что сказала.
- Докажите принадлежность.
Она обнажила татуировку на руке. Брови капитана взлетели вверх, и, откинувшись на
спинку кресла, женщина потерла подбородок.
- У меня могут быть неприятности из-за вас?
- Очевидно, - ответила Марина, чуть улыбнувшись. Эта женщина ей нравилась. - Но
гарантий дать не могу.
Капитан улыбнулась в ответ, кивнув и жестом приглашая сесть.
- Вы маг огня?
- Нет, - ответила Марина, усаживаясь. – Это не моя стихия.
- Какая же ваша?
Капитан сощурила один глаз, склонила голову набок.
- Не уверена, но, кажется, вода.
Взгляд женщины сменился на удивленный, даже несколько недоверчивый.
- Как вы прошли инициацию? – спросила она, разглядывая девушку.
- Убегала от погони, уселась на книги, зачерпнула воды, возникли голубые картинки, -
просто ответила Марина.
- И давно?
- Примерно шесть часов назад.
Виларрия закивала, начав ритмично сжимать и разжимать пальцы правой руки, о чем-то
думая.
- Как вы узнали про мой корабль?
- Инемия послала.
Капитан пристально посмотрела на письменный стол, затем на Марину, затем
произнесла: - Зовите меня капитан или Вила. Приятного путешествия, леди Мар. Дюпии
проводит Вас в каюту. Мы отшвартовываемся.
Марина вышла из капитанской комнаты несколько удивленная. Женщина-капитан. Да
еще в средневековом мире. Бывает же такое. Передала слова Дюпии. Он кивнул и
101/269
проводил ее чуть ли не в соседнюю каюту, сообщив, что завтрак принесут через час. У
Марины, не евшей со вчерашнего дня, пробежавшейся по улицам Бултама и
распрощавшейся с остатками содержимого желудка в притоне, заурчало в животе.
Устроившись, она рухнула в сон, а когда проснулась, завтрак уже стоял на маленьком
столике. Она вышла из каюты, понятия не имея куда идти, поднялась на палубу.
Дирижабль находился в воздухе, плывя на высоте не меньше пятидесяти метров над
землей. Холодный ветер трепал волосы, неприятно ударяя в лицо. Под ними все еще
простиралась земля. В носовой части корабля на башенке стояла капитан, отдавая
приказы. Было тошно, противно и кружилась голова.
- Капитан, а где у вас отхожее место?
Виларрия хохотнула, посмотрела вверх, где на вантах болтались матросы, что-то
регулируя, и крикнула:
- Дюпии, отведите леди Мар к Ирралив.
Дюпии ловко, словно родился на мачте, спустился на палубу и направился вниз к каютам.
Ирралив оказалась служанкой капитана. Невысокая, русоволосая, молодая женщина.
Она улыбнулась и вывела ее в кормовую часть корабля, показав дверь. За дверью
оказалось лишенное каких-либо изысков помещение метр на метр, представлявшее из
себя дощатый пол со сквозным отверстием, в котором можно было разглядеть
проплывающие внизу равнины.
После этого Ирралив сопроводила Марину в каюту, забрала ее дорожную одежду,
сказав, что постирает, выдала другую. Светло-голубое платье в пол с длинными
рукавами. Немного ей великоватое. Она предложила Марине меховую жилетку, заметив,
что та непривычна к осенним путешествиям. Девушка, борясь с головокружением и
скверным состоянием, согласилась, что непривычна, зеленея с каждой минутой.
- Через несколько дней мы войдем в южные воды, и станет тепло, - пообещала служанка,
убирая ее длинный волос в замысловатую прическу. В каюту постучали, заглянул Дюпии.
- Я ваша нянька, - недовольно промычал он, оглядывая женщин.
- Сколько мы будем плыть до Карнахая? - спросила Марина, сдерживая очередной
рвотный приступ.
- Семнадцать-двадцать дней пути. Давайте, покажу корабль.
- Не стоит, - выдавила Марина, ощущая накатывающую тошноту.
- Приказ капитана, леди. Нарушать нельзя, - злорадно сообщил матрос, и, поклонившись,
вышел за дверь.
- Что, правда? - Марина посмотрела на служанку, закончившую ее заплетать. Та кивнула.
102/269
Дюпии провел ее по кораблю, показывая, где камбуз и многое другое. Он изобиловал
терминами, которые Марина не успевала запоминать и, в конце концов, сдалась и
бестолково пялилась по сторонам, борясь с недомоганием и устало плетясь за ним.
– Я смотрю, с таким видом обучение может затянуться, - едко сообщил Дюпии.
На нижней палубе она готова была уже проклясть матроса, отставая от него на пару
шагов, чувствуя себя все хуже и хуже, когда ее окликнул мужчина.