Адвокат тоже остался стоять.
— Понимаю. Но что вы такое сказали, о чем она отозвалась как о клевете?
— А то, что она убила своего мужа Фридриха, кронпринца[1] моей страны, который отказался от трона, чтобы на ней жениться. Он умер этой весной, после несчастного случая во время верховой прогулки, здесь, в Англии.
— Но вы, конечно, этого так прямо не говорили?
Женщина немного вздернула подбородок.
— Я именно так и сказала! Однако по английским законам правда не является клеветой, не так ли?
Рэтбоун пристально смотрел на графиню. Она казалась совершенно спокойной и владеющей собой, но то, что эта дама говорила, не укладывалось ни в какие рамки. Симмсу не надо было впускать ее. Она же явно неуравновешенная особа!
— Мадам, если…
Зора подошла к зеленому креслу и села, рассеянно расправив юбку, чтобы она не смялась. Все это время она не сводила взгляда с лица юриста.
— Разве правдивое высказывание не находится под защитой закона, сэр Оливер? — спросила она.
— Да, это так, — признал Рэтбоун. — Но говорящий должен доказать справедливость своего высказывания. Просто заявить, что это правда, равносильно повторению клеветы, если вы не можете продемонстрировать свою правоту. Но, конечно, это требует того же объема доказательств, как и уголовное дело.
— Объема доказательств? — переспросила графиня. — Есть только правда или только ложь. Каков объем доказательств в данном случае потребуется мне?
Сэр Оливер тоже сел на место и, несколько наклонившись вперед, начал объяснять:
— В науке какая-нибудь теория должна быть доказана, не оставляя на свой счет никаких сомнений, и это достигается демонстрацией того, что все остальные теории несостоятельны. Обвинение в убийстве тоже может быть доказано, несмотря на все разумные сомнения. Но ваше дело — гражданское, и все будет основываться на теории возможности. И присяжные вынесут вердикт в соответствии с теми аргументами, которые им покажутся наиболее убедительными.
— А это хорошо для меня? — напрямик спросила фон Рюстов.
— Нет. Принцессе нетрудно будет убедить присяжных в том, что вы ее оклеветали. Она может доказать, что вы действительно так говорили и что это нанесло ущерб ее репутации. Последнее будет доказать совсем нетрудно.
— И первое тоже, — заметила графиня, слегка улыбнувшись, — я несколько раз говорила это публично. И вся моя защита лишь в том, что я говорю правду.
— Но вы можете это доказать?
— Вопреки всем разумно обоснованным сомнениям? — спросила женщина, широко раскрыв глаза. — Но тут возникает вопрос: что называть разумным? Я лично совершенно убеждена в своей правоте.
Рэтбоун откинулся на спинку стула, положил ногу на ногу и очень учтиво улыбнулся.
— Тогда убедите, пожалуйста, и меня, мадам.
Неожиданно Зора закинула назад голову и расхохоталась. Это был звучный, искрящийся, веселый грудной смех.
— Вы мне определенно нравитесь, сэр Оливер! — воскликнула она, но тут же спохватилась и не без труда взяла себя в руки. — Вы англичанин до мозга костей, но я уверена, что это пойдет только на пользу дела.
— Разумеется, — осторожно ответил юрист.
— Да, разумеется. Все англичане и должны быть англичанами до мозга костей. Вы хотите от меня доказательств, что это Гизела убила Фридриха?
— Если будете настолько добры, — ответил Рэтбоун несколько скованно.
— И тогда вы возьметесь за дело?
— Возможно.
Процесс, конечно, потребует больших денежных затрат, отметил про себя Оливер. Пока же, насколько он мог судить, дело было довольно абсурдным.
— Как вы осторожны, — заметила фон Рюстов слегка насмешливо. — Очень хорошо, начну с самого начала. Полагаю, вы именно этого хотите? Не могу представить себе, что вы начали бы еще как-нибудь. Что касается меня, то я бы начала с конца — тогда все было бы настолько понятнее…
— Начните с конца, если вам угодно, — поспешно ответил адвокат.
— Браво! — Его собеседница одобрительно взмахнула рукой. — Принцесса поняла, что убийство необходимо, и ей почти сразу же представилась возможность — так же зримо и реально, как визитка на серебряном подносе. Ей нужно было только взять ее в руки. Он пострадал во время верховой прогулки и лежал беспомощный.
Голос графини стал тише, и она слегка подалась вперед.
— Никто не знал, как тяжело он болен и сможет ли выздороветь. А Гизела была с ним одна. Она убила его. Вот и всё, — закончила Зора и развела руки в стороны. — Все кончено! — пожала она плечами. — Никто ее не заподозрил, потому что такое невозможно было и представить себе, да никто точно и не знал, насколько тяжело пострадал кронпринц, — и все поверили, что он умер от ушибов. — Графиня надула губы. — Все так естественно и так печально… — Она вздохнула. — Принцесса безутешна. Она в трауре, и вместе с ней скорбит весь мир. Что может быть проще?