Внезапный удар в затылок оказался таким сильным, что просто обязан был лишить меня головы, но вместо этого вызвал лишь большой сноп искр. Вместе с оружием у меня появилось право оставлять себе остатки маны и, как следствие, практически никогда не выключать защиту. Это значительно ускорило моё прохождение арены, позволяя блокировать некоторые особо быстрые удары манекенов, от которых я физически не мог уклониться на текущем этапе развития. Наставника это бесило, но он признавал необходимость сразу сживаться со своей новой сущностью, раз я оказался настолько слаб.
Раздался чей-то истошный крик, студенты в панике ринулись прочь из коридора, устроив давку в дверях, Миральда оказалась заключена за огромными щитами, что носили её двое верных телохранителя, но продолжала наблюдать за происходящим. Уверен, защитных амулетов на ней больше, чем во всём разломе под нами. Всё происходящее я отметил мимоходом, отпрыгивая к стене и прижимаясь к ней спиной, чтобы хоть как-то успеть среагировать на новую атаку. Судя по тому, что уровень маны просел почти наполовину, удар мне нанесли смертельный и с довольно близкого расстояния. Вот только рядом никого не было. Лишь тройка каких-то бедолаг, лежащих на животе и загрязняющих пол огромной красной лужей. Этим не поможет даже магистр Смалог — тяжело вылечить человека, когда у него нет половины головы.
Движение я скорее почувствовал, чем увидел — пространство рядом со мной неожиданно обрело плотность, превращаясь в представителя ночной братии. Полностью чёрный костюм и только прорезь для глаз говорила о том, что против тебя вышел человек, а не сама тьма. Удар вновь наносился с близкого расстояния, в живот, уклониться или хоть как-то среагировать я не мог, потому сделал то, за что отец Нор или магистр Шор меня явно по головке не погладят.
Я активировал «Тёмный шип» одновременно с тем, как меч врезался в защиту, после чего выкинул обе руки вперёд, выпуская катары. Живот свело дикой болью — защита лопнула и лезвие убийцы вошло в тело. Форма студента мало чем могла защитить. Однако своего я добился — взрыв за спиной моего противника оказался достаточно неожиданным, чтобы его отбросило вперёд. Прямо на стальные шипы моих катар. Если у убийцы и имелись какие-то амулеты, они спасовали перед даром академии. Нас накрыло облако из каменных осколков и на пол я падал основательно израненным. Маны ноль, лечиться нечем, живот горит огнём, угрожая захватить меня целиком, да и лицу досталось… Радовало одно — катары показали себя с лучшей стороны. Урод, что на меня напал, закончился раз и навсегда.
— Добейте его! — завизжала принцесса, как только тьма рассеялась. — Добейте эту тёмную тварь! Немедленно!
Один из охранников отложил щит в сторону и даже сделал шаг в мою сторону, как раздался полный яда голос:
— Принцесса желает покуситься на собственность Крепости?
Голос принадлежал Карине. Понимая, что рискую потерять сознание от малейшего движения, я задрал голову. В дверях, из которых я недавно вышел, стояла Фарди. Мокрая, вся в пене, наспех замотанная в полотенце, которое совершенно ничего не скрывала от моего взора. Но напарницу это не смущало — она смотрела на принцессу, выставив руку вперёд. Девушка готовилась атаковать.
— Ты не посмеешь! — в голосе Миральды появились панические нотки. Спектакль, подготовленный самой себе, начал давать сбой. По планам сейчас моё тело должны были пинать толстенькими ножками.
— А ты проверь. Ещё шаг и я атакую! Слово Фарди! Слово Крепости! Этот смертник принадлежит церкви и не тебе его забирать!
Что-то в голосе Карины показало, что она не лукавит — девушка действительно атакует принцессу или её телохранителя, если они ко мне приблизятся.
— Он всё равно сдохнет, — с ненавистью произнесла принцесса. — Магистра Смалога нет в академии! С такой раной ему не выжить! Уходим, я увидела всё, что хотела.
Перед глазами начала появляться тёмная муть — удар в живот оказался слишком серьёзным. Собраться и проводить взглядом принцессу я уже не мог — любое движение было бы сейчас для меня последним. Так что мне только и осталось, что смотреть на Фарди снизу вверх, радуясь тому, что последнее, что я увидел в этой жизни, оказалась не оскаленная морда твари, перекусывающее мне глотку, а прекрасное обнажённое женское тело. Пусть даже тело той, кого я при первом удобном случае прикончил бы с превеликим удовольствием.