Поджав губы, Машка побледнела и отвела взгляд — ее страх мертвых так никуда и не делся, и хотя девушке уже приходилось внутри Разлома перебарывать себя, внезапная встреча с трупами — откровенно дерьмовое событие для любого человека, даже без фобий. Обняв невесту, я поспешил провести ее чуть дальше, лихорадочно думая, что могло произойти с Элькой, ведь она наверняка могла уже услышать, как кто-то пришел. Вызов карты этажа…
— Нарушение целостности структуры в районе Спальни 3! — ответил мне бестолковый болванчик, спокойный ко всем происшествиям, и мы с Машей поспешили по коридору в дальнюю от входа часть этажа. Поворот, проходная, спальня в дальнем углу, мимо кухни, моей комнаты… Ничего необычного, но стоило зайти в последний закуток, как я увидел уничтоженную облицовку коридора и выбитую дверь. Сглотнув, но стараясь не терять концентрации, подскочил к комнате, чтобы увидеть — от спальни Эльки не осталось почти ничего, словно внутри взорвали аккуратную такую бомбочку, как раз по площади помещения. Одна лишь пробоина в полу, ведущая на этаж ниже…
Учитывая, что я, можно сказать, только заселился, соседи мне были неизвестны. Разве что сам дом сравнительно дорогой, так что вряд ли кто-то вне Семей сможет здесь что-то позволить, если только из сотрудников, но увидеть простой хлам я никак не ожидал. Десятки, сотни коробок разных размеров, словно кто-то всеми силами собирал барахло и вот уже затеял переезд, но на то, чтобы распаковать вещички, сил решительно не хватило. Хотя среди упаковочной бумаги, ошметков пенопласта и целлофана можно было увидеть обрывки вскрытых контейнеров, содержимое которых, судя по следам, ушло самостоятельно, как бы странно это ни звучало.
Влажные остатки крови на полу не предвещали ничего хорошего, так что мы с Машкой, не сговариваясь, спрыгнули вниз и осмотрелись. Комнатушка была темной и заставленной, но из соседних помещений лил свет ярких уличных реклам — похоже, что система блокировки взглядов не функционировала на этом этаже. Хотя в неровном свете неоновых реклам вид приближающейся к нам из коридора фигуры выглядел ничуть не лучше, чем в темноте.
Бледная распухшая кожа мертвеца, с неестественно выпученными глазами, один из которых чуть ли не вывалился из черепа; взлохмаченные волосы, растущие клоками на вскрытом черепе, кости которого лепестками жуткого цветка раскрылись на лбу и на висках во все стороны, позволяя рассмотреть остатки гнилого мозга и слипшиеся сгустки крови… Будто кому-то пришло в голову смешать в блендере подгнившие человеческие внутренности и залить обратно в первую попавшуюся дырку.
Шаркающая походка, сопровождаемая жужжанием бытовых имплантов для инвалидов, внушала ужас перед неестественностью происходящего, а волочащиеся по полу слипшиеся в мерзкий комок гнили кишки, оставляющие влажные следы, довершали отвратительный образ ходячего трупа. То ли умерший инвалид с протезами, то ли кто-то решил протезировать труп, как бы там ни было, но увесистая рука и массивная металлическая нога могли стать грозным оружием… Или довести до детранквилизации любого бойца, вот только для подобного нужно быть живым.
Часто дыша, Машка не позволила мне выпустить свою вспотевшую ладошку, и, вместо этого, лишь на секунды отвела взгляд в сторону, не желая наблюдать быстро приближающегося в нашу сторону кадавра. Гудя сервоприводами и сотрясая воздух громким сиплым неестественным дыханием мертвых легких, тварь, объятая хаотически клубящимся фантомом, издала злобный, нечеловеческий смешок, столь долго преследовавший меня и во сне, и наяву.
Резкий выпад наших с Машкой рук — громоздкая, мощная и короткая волна Земли смешалась с легкой, слабенькой и длинной волной воздуха, формируя спиралевидный поток фантомной энергии. Еще мгновение — и тварь отлетела на то место в дальнем конце коридора, откуда и пришла, а гнилая плоть, не сумевшая принять удар, шматками разлетелась во все стороны, оставаясь на стенах, полу и потолке тошнотворными ломтями растекающейся массы.