Конечно, конспирация была излишней, вряд ли Маша не понимала. Я жил один с молоденькой девушкой, все могло быть между нами, но накануне свадьбы это казалось слишком, хм, неправильным. Старые фильмы о чувствах муссировали моногамию, которая в современных реалиях изжила себя, по крайней мере, пока соотношение не выровняется, но не факт, что девушки, которые нравятся мне, будут в итоге души не чаять друг в друге.
В любом случае, укол совести был слишком мимолетным, больше вызванным сменой обстановки, нежели реальными переживаниями, ведь совсем недавно я надеялся хоть на одну, а тут такая прелесть, прямо цветник… Да и, если ориентироваться на характер Маши, многое я не стал бы ей даже предлагать попробовать, тогда как Элька была настолько открыта к экспериментам, что диву даешься.
Что ж, на этом с утренними философствованиями, подгоняемыми прокрастинацией, покончено: я уселся на край кровати, небрежно скомкав бинты и прочую заживляющую мишуру в комок. Шрамы остались, как это всегда бывает при небрежном быстром заживлении, но меня волновало другое. Рука уже не болела, но пока что полная подвижность не восстановилась, так что в бою хотя бы сегодня на нее стоит рассчитывать лишь в качестве защиты. Хреновенько, не сравнить с «Единением» Мику, после которого раскуроченная грудная клетка за пару минут зажила. Сколького бы японочка еще смогла добиться, если бы осталась…
Так, со второй волной прокрастинации покончено. Бодро вскочив, выудив из сумки чуть модифицированный вариант формы и накинув халат, чтоб в одних боксерах не щеголять, я направился к одной из ванных комнат, рассчитывая, что в такую рань кроме меня может бодрствовать только прислуга. У Егора, как младшего тренера в ближайшем додзе Земли, график был относительно свободный, про дядю и говорить нечего, а девчонки сами по себе — будить не буду, просто оставлю сообщение. Да и в самом-то деле, если бы что-то случилось, вряд ли бы я продолжил спокойно спать.
Даже плитка, которой выложена ванная комната, и та была украшена листочками, выделяющимися за счет трехмерной печати, отчего создавалась иллюзия, будто зашел в скрытое лесом тайное место. Оставив вещи в предбанничке, я отключил звукоизоляцию одновременно с открыванием двери — даже такая мелочь здесь имелась, для любителей попеть в душе, не иначе. Моих ушей достиг шум воды, но вместе с тем я сразу же увидел силуэт Таньки в дальнем конце помещения, частично скрытый клубами пара.
Вода, льющаяся из расположенного высоко над головой душа, с приятным слуху шумом непрерывно лилась на голову сестры, отчего ее роскошные кучеряшки слегка выпрямились, прилипнув к обнаженной спине. На кремовой коже чужеродными вставками смотрелись черные штифты, располагаясь в районе плеч, на талии, на бедрах…
Решив не мешать, я развернулся, но услышал тихое:
— Теперь уж не уходи, братик.
— Тут полно ванн. Да и неудобно…
— Неудобно, когда брат пялился, а потом поспешил уйти. Ты мне не мешаешь, — настойчиво сказала сестра, и я, промычав нечто неопределенное, закрыл дверь и прошел внутрь.
Было тепло, но не душно, похоже, что Танька не изменила своим принципам, все еще предпочитая слишком уж горячий душ. Мне с утреца обычно хотелось ополоснуться прохладой…
— И ничего я не пялился, как будто не видел тебя голую, — буркнул я в ответ на голословное обвинение. — Не видел, как ты изменилась, вот и засмотрелся.
— Я знаю, пошутила просто, — вздохнув, Танька провела ладошками по лицу. — Для авиадев нужно больше штифтов, чем наземным девочкам, даже в третьем поколении. Если вдруг обвес сместится из-за плохого крепления…
— Понимаю, но… Не страшно было? — украдкой глянув на сестру, я принялся намыливать голову.
— Неа. Ради тех ощущений, когда взмываешь ввысь, свободная ото всего, — мечтательно протянула девушка. — Это мелочи. Хотелось бы мне, чтобы и ты однажды испытал подобное, братик. Как мы вместе уносимся высоко-высоко…
От такой перспективы у меня заочно голова закружилась. Владельцы контат Земли не слишком жаловали отрыв от поверхности, и я в этом плане не был исключением. Конвертопланы и флаеры — единственное допустимое зло, с которым пришлось смириться.
— Рад, что тебе настолько нравится, — вполне искренне улыбнувшись, я закончил с головой и принялся за тело, бросив взгляд на Таньку. Стоя с поникшими плечами, она смотрела на меня покрасневшими после плача глазами, и глупо улыбалась.