— Где вы? Вас не вижу, прием.
— Выковыриваю уродов из подвала. Прием.
— Что тут у вас творится? Прием.
— Твари накрыли и уродов и нас. Прием.
— Как вы справились? Прием.
— Уроды помогли. Сейчас мы их ловим чтобы спасибо сказать. Прием.
— Ожидайте колонну. Прием.
— Нет. Две машины починили. Сейчас догоним уродов и назад. Прием.
— Как знаешь. Прием.
— Как там евросоюз? Они далеко? Прием.
— Пятнадцать километров от вас. Сейчас по ним ударим бомбами и ракетами. Еще тридцать дронов поднимаем. Прием.
— Вас понял. Прием.
— Близко к черным кластерам не приближайтесь. Связь оборвет. Вы и так далеко от вышек. Как поняли? Прием.
— Понял вас.
Телескоп посмотрел на утомленных стронгов которые выглядели не лучше чем Нодачи и Беркут.
— Двигаемся на запад, потом сворачиваем на север, и пытаемся проехать вдоль черных кластеров.
— Хорошо — ответил Боцман.
Стронги поднялись на ноги через несколько секунд.
Глава 27
В более менее приведенный в порядок БТР с кривой полопавшейся броней загрузились почти все стронги. Молот с Кубанью залезли в намного более уродливо выглядящий дырявый БМД. Достаточно прилично восстановить его не удалось. Тем не менее именно в него загрузили весь найденный боеприпас, а это была целая гора. Туда же с огромным трудом впихнули еще два больших мешка с не распакованными пока пахнущими грибами комками. На это просто не было времени.
Солнце уже взошло и весело грело дребезжащую броню, которая спешила убраться куда подальше и от дронов, и от направленной им на помощь колонны. В помощи стронги не нуждались, достаточно было чтобы внешники им просто не мешали. Хотя отвлекающая бомбежка колонны минеров из евросоюза была очень даже кстати. Они были похоже где то уже не далеко. Ведь проехали почти десять километров на запад, с начала по отличной, а затем ужасной, совершенно разбитой дороге. Потом свернули на север в лес, и через несколько километров проселком вышли к полям. По дороге Телескоп как всегда предупреждал о возможных неприятностях.
— Наблюдатели, четверо — проговорил Телескоп когда приблизились к повороту на север. — Четыреста метров на десять часов. Стрелковка, гранаты, рация.
— Ударим? — поинтересовался Жемчуг.
— Не надо — ответил сенс. — Они издалека смотрят, не приближаются.
— Конечно — ответил Боцман. — С российскими связываться никто не хочет. Группировка вроде как небольшая, меньше только у Израиля. Но вояки довольно наглые.
— Может это евросоюзовские? — поинтересовался Нодачи. — А российские по ним только что ударили.
— Это муры — уверенно ответил Телескоп. — Других вот так не бросят на дороге. Даже если они евросоюзовские муры, то все равно не полезут. Они не идиоты.
— По евросоюзу только что ударили очень сильно — добавил Беркут. — Пока они в себя придут и разберутся что к чему еще время пройдет.
— Три топтуна, четыре лотерейщика — продолжил сообщать новости сенс когда спокойно отъехали от перекрестка на пол километра. — Триста метров на запад, движутся сюда.
— Нельзя останавливаться — ответил Боцман. — Времени нет. Пусть к мурам отправляются.
Через двадцать минут дорога закончилась тропинкой, уткнувшись в огромное поле порезанное на разноцветные лоскуты. Аккуратный прямоугольник желтеющих колосьев сменялся лохматой зеленой травой, а за большими зелеными кочками и камышами похоже скрывалась слякоть. Боцману больше понравилась извилистая дорожка через песочно-каменистые, довольно твердые насыпи справа, но Телескоп показал на далекую странную башню слева.
— Там дорога на север идет — сказал сенс.
— Знаю — ответил командир. — Но там могут быть наблюдатели внешников. Евросоюз совсем рядом минирует. Слишком опасно.
— Дроны бомбами могут ударить — вот это очень опасно — не согласился Телескоп. — Багира, проверь пожалуйста во-он там. Я отсюда ничего не чувствую. Очень осторожно, сама понимаешь.
Багира немедленно бросилась в зеленую траву и понеслась сквозь нее черной дрожащей стрелой под недовольными взглядами стронгов.
— Нельзя так Багирой рисковать — выразил всеобщее недовольство Боцман.
— Нас спалить могут — Телескоп поглядывал на небо. — Думаете они совсем идиоты?
Никто ему не ответил.
— Может поедем уже — предложил Смертник. — Если что вернемся. Тут на пригорке стоять — точно не фонтан.
— Двигай налево к силосной башне (54) — сказал Телескоп Жемчугу. — Жми на полную, если кто и ударит, то все равно уже не спастись.
Проехали всего сотню метров как впереди раздались автоматные очереди. Все посмотрели на сенса. Он смотрел в пол. Через некоторое время выстрелы раздались вновь и сразу стихли.
— Не прощу тебе, имей в виду — Нодачи сказал это так, что у Телескопа похолодело в груди, но отступать было уже поздно.
Однако через несколько секунд сенс облегченно вздохнул:
— Живая и не раненая. Двоих завалила возле башни. Внутри завода только не знаю, есть ли кто-нибудь?
И снова Телескопу никто не ответил. Напряжение висело в воздухе полминуты. Его разрядила Багира.
— Все чисто — сообщил Жемчуг. — Больше никого. Такого сальто я еще не видел.
— Везучий ты, сенс — выдохнул Боцман.
— Сам то лучше что ли — попытался пошутить сильно взмокший за несколько минут Телескоп.
Но напряжение спало, все заулыбались. Особенно когда выехали на неплохую асфальтовую дорогу и быстро помчались по ней прямиком на север мимо небольшого заводика одиноко стоящего посреди зеленого луга обильно украшенного желтыми маленькими цветочками. Багира запрыгнула на броню когда уже миновали бетонный забор.
После бодрого километрового марша проснулась до сих пор молчащая рация.
— Заря, это гром. Вы где? Прием.
— Гром, это заря. Преследую уродов. Я в лесу. Прием.
Стронги рассмеялись как только Телескоп отпустил кнопку. Рация разделить общее веселье не захотела:
— Думаете что самые умные, уроды? Мы вас всех достанем, ублюдки. И сейчас никуда не денетесь.
Рация замолчала.
— Дави на полную! — закричал Боцман. — Все, спалились. Сейчас начнут нас искать. А где — и так понятно.
— Двигай прямо — подсказал Жемчугу Телескоп. — И по лесной дороге выйдем почти что к черным кластерам.
— Знаю — оглянулся Жемчуг. — Я тут восемь лет хожу. Проблема — как последние два километра проехать. В поле укрыться негде. Да и в лесу нас на дороге легко найдут…
Скрипач с Барином шли рядом по тихому ночному лесу. Они старались осторожно ставить ногу на землю чтобы заранее почувствовать веточку которая могла хрустнуть и выдать их с головой. Сзади, совсем недалеко шла притихшая Даша. Последний час перед выходом из землянке прошел в сплошной ругани и ссорах. Даша не желала признавать авторитет Скрипача, а Барина иначе как «толстый» вообще не называла.
Еще она наотрез отказалась взвалить на себя тяжелый рюкзак с патронами крупного калибра и гранатами. Вывалив драгоценный боеприпас на землю она бросила в рюкзак вместо него несколько упаковок мыла, пару рулонов туалетной бумаги и шампунь. Из боеприпасов она оставила в рюкзаке только бронебойные патроны к «Гюрзе», впрочем как и сам пистолет Смертника. Еще она взяла с собой автомат. На все же уговоры Барина она отвечала только маханием своей грозной черной Беретты. Рейдер общаясь с Дашей успел дойти до белого каления.
— Ты хоть представляешь сколько эти патроны стоят? — кричал Барин махая руками. — Полтора спорана за штуку, а вот эти которые на 14,5 — по два.
— Не ори, толстый — отвечала Даша. — Тебе надо, ты и неси.
— Да мы уже и так рюкзаки набили — чуть не плакал Барин. — Трубу и ракеты к «Игле» несем. Патронов навалили. Нам же еще дойти нужно. Тут до контрольной точки тридцать километров. А уже полночь.
— Ну так и выброси эти ракетки — не сдавалась Даша. — Тебе еще жира сколько тащить придется.
— Что? — Барин был уже на пределе. — Да ты представляешь какие они дорогие?! Ты хоть что-нибудь вообще понимаешь? Ракета сто двадцать споранов стоит, а труба двести. Это же на сто горошин добра! К тому же стронги сказали «Иглы» взять обязательно.