— Привет — Компас кивнул Смертнику вполне доброжелательно несмотря на то что очередная попытка влезть ему в душу не удалась. — Тоже на Клавин супчик подсел? Страшная вещь, хуже спека.
— Ага, очень вкусный. У меня даже жена такой не готовила. А она большой спец в разных кулинариях.
— Сравнил тоже, у Клавы дар. Редкий кстати.
— А картошку вчера тоже она жарила?
— Нет. Вторые блюда обычно Лада с Ангеликой готовят. У них так не получается, Клава уникальна. Тут может половина народа из-за нее осталась. Если захочет уехать, это будет катастрофа.
— Она сказала, что ей здесь люди нравятся.
Появившаяся в этот момент Клава с полной тарелкой супа ласково улыбнулась ментату, и поставив тарелку на стол, удалилась. Минуту Компас хранил молчание изо всех сил стараясь разбить ложкой большую тарелку. Затем разговор продолжился.
— Мало ли что она сказала. Женщины ветрены. Сегодня одно, завтра другое. Поверь, это я тебе как ментат говорю. А ментат я довольно хороший.
— И еще вы очень скромный.
— Веселый ты парень, тут такие нужны. Кислых и так хватает. Жалко что не останешься.
— Это кто так решил?
— Телескоп, кто же еще. Он тебя институту сдаст, и премию получит. А ему деньги очень нужны, он жениться собирается.
— Он что, бедный? Нам с Беретом почти по две тысячи дали, это не считая землянки. Ему значит четыре досталось. И сколько он тут воюет… Наверное уже спораны некуда складывать.
— В этот раз хорошо получилось, да. Обычно так не бывает, каждый споран потом и кровью добываем. За каждый патрон войну ведем. Ракетами не разбрасываемся. Если бы я там был, ни за что бы не разрешил стронгам в магазин или подъезд ракету тратить. Термобарические только для техники. Дымовую и зажигательные, вот те с пользой потратили.
— Вы их накажете за это что ли?
— Да кто их накажет? Поворчали на них с Камышом и все. А Телескоп не бедный, это правда. Только представляешь сколько денег надо на красивую фифу потратить, чтобы ей угодить? А он такую, говорят, и нашел. Денег у него потому и не хватает, несмотря на то что зарплата в институте хорошая. Он же отличный сенс и ментат, да еще и знахарь. Да таких сочетаний в Восточном стабе больше ни у кого нет. Я вот и не сенс и не знахарь. Почти восемь лет жемчуг ем, а кроме ментатства ни одного полезного дара.
— Зачем институт тогда такого кадра на войну определил?
— Как зачем? Удачу развивают, дары прокачивают. Там еще какой то косяк на нем был.
— А если его потеряют?
— Сплюнь три раза. Сплюнь, я сказал. Так, сейчас по столу постучи. Смотри, чтобы это в последний раз было. Я тебе не Скрипач. Такое устрою, мало не покажется. Для твоего же блага. И еще, даже в стабе чтобы имя чужого не произносил, понял? Даже спьяну. А если на кластере будешь это имя трепать — точно когда-нибудь при грохнут. Уяснил?
— Это Скрипач рассказал?
— А ты как думал? Он внешника крестил, и в стаб притащил. Да я из него все до последнего слова вынул. Ладно что все так сложилось. Но на будущее головомойку ему все таки задал.
— То есть у вас ко мне до сих пор претензии?
— Нет, претензий нет. Мы в твоей ментат-карте написали, что ты находился у внешников в заключении, и работал на них по принуждению.
— Так и было. Они мне сразу сказали когда первый раз рыпнулся: тебя расстреляем, жену посадим, девочку в приют сдадим.
— Когда это было?
— Это еще инцидент не произошел… Ну я же про него рассказывал.
— Да, помню.
— Так вот, перед этим меня гаденыш этот маленький так достал, что я уволиться захотел.
— Что за гаденыш?
— Человек с даром, который нам порталы открывал.
— Вот с этого места все подробности, абсолютно все. Не торопись, до обеда еще много времени.
— Да мне бы рассольчика Берету отнести…
— Сейчас сделаем. Сало! Сюда иди… В общежитие новичков рассола отнеси. Водочки немного прихвати. Отдашь Берету. Знаешь его? То то… Да, постой. Его похмелить просто надо. Вздумаешь с ним бухать, на границу отправишься, понял? Выполняй.
— Резко вы с ним.
— А как иначе? У нас армия, а не детский сад. Стронгов немного балуем, глаза иногда на разное закрываем, но тут ничего не поделаешь. И так люди под смертью каждый день ходят. А этим лишь бы нажраться, да к поварихам поприставать. Постоянно на границу посылаем, там быстро про все забудешь.
— Тяжело от внешников отбиваться?
— Да уж, нелегко. Отвлеклись, ну ка давай рассказывай про маленького твоего.
— Он не мой. Конторские его где то нашли, или он сам нашелся. Разное болтали, не знаю. То ли тибетец он, то ли индус, не разберешь. Маленький, черный, и рожа злая. В южной Индии я таких маленьких и черных встречал, но они там обычно добрые как дети. А этот и сам людей резал, и смотрел не морщась.
— Кого это он резал?
— Кто был к смерти приговорен, например. Специально под это дело амнистию на смертную казнь в стране отменили. Вот приговор в исполнение военные и приводили. Еще в горячих точках в командировках бывали. Пока они колонны через порталы успевали пропихивать, мы с конторскими ребятами приборами все излучения мерить пытались.
— Ну и как?
— Да ни как. Какие то приборы ничего не показывают, а другие зашкаливают. Только я и без приборов все чувствовал. Боль он забирает, отчаяние, ну маленький этот, и руками потом воздух массирует. Раз, и портал готов. А люди уже мертвы. Немало ему для портала требовалось. Двадцать машин провести — двадцать человек.
— Вот значит как они порталы создают…
— А вам Телескоп со стронгами не рассказывали? Я им объяснял уже, в землянке когда они объявились. Про односторонние порталы тоже говорил.
— Да нет, не успел пока. Только то что на совете штаба вчера обсуждали… Слушай, а откуда этот маленький взялся? Ты с ним разговаривал?
— Не рассказывал он про себя почти ничего. Говорил что у них самая правильная религия и все. Мы уже все секты прочесали повсюду, чтобы таких как он найти. Много нашли разных, но таких молитв у них не было. А с ним я лично не разговаривал. Смотреть даже на него не хотел. Он ведь не просто смертный приговор в исполнение приводил, он удовольствие от этого получал. Я это чувствовал, меня аж передергивало. А один раз настолько все мерзко пошло — я не выдержал и смерти ему пожелал, так он прямо там чуть не окочурился. А как в себя пришел, на меня с кулаками набросился, придурок.
— Что?! И ты тоже?
— Чего тоже?
— Ничего… Продолжай.
— Что значит продолжай? Вы что то про дар мой знаете? Ну, чего молчите?
— Про какой дар? — возле стола неожиданно появился Телескоп с подносом. — Вот, смотрите, хлебцы на раздаче появились. Ханавам сегодня утром принес. Кластер на юге день как перегрузился, они и успели зацепить кой-чего. Что то вы какие то грустные… Смертник удивлен, а ты Компас что-то скрываешь. Ну ты всегда что-то скрываешь, работа у тебя такая.
Телескоп расположился на столе рядом со Смертником, и принялся уничтожать большую миску супа закусывая плоскими хрустящими хлебцами из распакованной пачки.
— Ну так что там с моим даром. Вы знаете что то про него? — спросил снова Смертник.
— Знает — ответил весело жующий Телескоп, и так и остался сидеть с разинутым ртом глядя немигающими глазами на Компаса. — Ты знаешь? И молчишь? Ну ты Компас и жучара. Откуда ты знаешь? Когда успел?
— Только что — недовольно буркнул Компас. — Ешь давай, не отвлекайся. А то остынет.
— Ты издеваешься что ли? — Телескоп бросил ложку, и весь обратился в слух. — Давай, не томи. А откуда узнал? Кто рассказал?
— Догадался — Компас продолжал о чем то размышлять.
— Что ты там просчитываешь? — нахмурился вдруг Телескоп. — Ты мне не доверяешь? А, какую то выгоду ищешь, да? Я прав. А вот хрен тебе. Я его нашел, моя премия будет когда в институт его привезу. Может черную жемчужину отвалят… Что?! Ты усмехаешься? Не делай таких глаз, я получше тебя ментат буду. Черная жемчужина за такой дар — это мелочь? Это что же такое тогда? Я тебя придушу сейчас, гад. Говори давай.
— Полегче на поворотах, Телескоп — тональность Компаса стала довольно неприятной. — Ты в гостях, не надо себя так вести.