Выбрать главу

Однажды, к моему разочарованию и к радости командира, я сидел, погруженный в работу, когда командир дивизии, проезжая мимо, остановил машину и потребовал доложить обстановку. Каково же было мое удивление, когда я узнал в командующем дивизии своего старого знакомого. Это был приятный сюрприз для нас обоих. Несколько лет мы не виделись, но в прошлом неплохо проводили время вместе.

— Почему ты не командуешь батальоном? — недоумевал он. — Впрочем, у меня найдется для тебя работа получше. Немедленно отправляйся за мной.

И так я стал начальником гарнизона города К[альтенборн] и командиром дивизионного округа, состоящего из школьного здания, учительских квартир и местных штабов. Днями и ночами я работал, не зная отдыха — я должен был постоянно находиться на связи с остальными штабами действующих в округе войск. Эта была та самая ответственность, которую я старательно избегал, причем немалая. Я почти не спал, хорошо питался и постоянно принимал целый поток любопытных посетителей, каждый из которых желал узнать из надежного источника об истинном положении дел. По вечерам уставшее за день начальство резалось в карты и напряженно вслушивалось в радиопередачи, с тревогой ожидая вестей. Время от времени сообщалось о ходе отступления войск.

Степень боевой готовности — «2» днем и «1» в ночное время — никогда не поднимали. Хватало и этого, и так нервы были на пределе, принимая во внимание общую обстановку, которая была хуже некуда. Пока что никто из нас не мог похвастаться железной выдержкой закаленных в боях солдат.

В один прекрасный день обучение закончилось, и нас объявили готовыми к бою и отправили в поход. Перед отходом я оделся получше. Из-за разного рода формальностей с секретными документами и телефонных разговоров я последним покидал город. Неподалеку стоял грузовик, груженный всем, что только мог пожелать солдат. Водителей поразило спокойствие, с которым я вынул вещи из машины и раздал своим оставшимся друзьям. Новенькое камуфляжное обмундирование, шинели, одеяла, форменные принадлежности и прекрасные водительские куртки — я распределил их между людьми, будто мы отправлялись в мирное и спокойное путешествие домой.

Так как мы отправлялись на фронт, я не смог взять с собой двух оставшихся жителей города, которые наблюдали за нашим отъездом со смешанными чувствами. Теперь нашим пунктом назначения был Г[утштадт, Добре Място], и несмотря на то, что до него было чуть меньше 80 километров, добирались мы туда больше двух суток, часто останавливаясь по пути. Очень помогали перелески, в них можно было спокойно остановиться и проверить технику.

Jabos (советские истребители) на бреющем пролетали над улицами города, словно ястребы, круглые сутки они носились над нами, заставляя нас вспомнить давно забытые гимнастические упражнения. И хотя их пилоты были далеко не асы, все же мы побаивались их атак, потому как, нужно признать, иногда они все же попадали в цель, и зримые доказательства тому можно было обнаружить в придорожных кюветах и по обочинам.

Как раз во время нашего следования через знакомый мне город О[ртельсбург, Жытн], он был впервые атакован. Истребители противника дали несколько очередей и сбросили парочку бомб. Большинство местных жителей отсиживались в подвалах или стояли в дверных проемах своих домов. Бомбы заставили нас остановиться и поискать укрытие. Затем мы определили место встречи и время отправления.

На железнодорожной станции стояло два длинных переполненных беженцами состава, полностью готовых к отправке. Перепуганные пассажиры разглядывали последствия бомбардировки, гадая, что будет с их городом, если самолеты вернутся. «Пойдемте отсюда подальше, здесь и укрыться негде, разве что за голыми рельсами. Хуже нет, сидеть и ждать». — «Скоро мы поедем?» — «Где сейчас русские?» — «Вы действительно не знаете, или вам запрещают говорить?» — «Почему бы вам не обнадежить нас?» — «Правда, что русские зверствуют?» Я знал немного людей, покидающих свои дома с такими вопросами. Я постарался поскорее отвязаться от них. Бедняги не успели ничего прихватить, кроме еды и самой необходимой одежды.

Я пытался дозвониться до своей семьи, но попытки были тщетны. Я был всего в 22 километрах, на расстоянии птичьего полета, но телефонные линии были повреждены, и я даже не мог вызвонить военное командование, где у меня были друзья. Я был на распутье: может быть, воспользоваться ситуацией, скинуть форму и вернуться домой, к жене и детям? С одной стороны, все происходившее было чистой воды безумием. С другой стороны, я мог вернуться домой и не застать там никого, тогда дезертирство было бессмысленным.