От последних мыслей так ощутимо пахнуло какой-то невообразимой, беспредельной подлостью, что Аспитис невольно вспомнил тот свой плен в ГШР, когда собственный брат собирался заколоть его, беззащитного, на глазах у лучшего гвардейца. Да, верно, так оно и будет выглядеть по отношению к Рэксу. Проще тогда уж было в бою развернуться и расстрелять его, дозатягивал месть, ничего не скажешь…
— Спасибо, — мерно произнёс Аспитис, — но я, пожалуй, откажусь.
Он увидел, как Роар в неверии сделал шаг назад, как обречённо посмотрел на него Токкин, как скривила губы Юки — подумать только, сколь сильно злоба может испортить хорошенькую молоденькую девочку. Несколько секунд никто не решался задать ни единого вопроса, а потом…
Цезарь и Энгельберт рядом с Аспитисом свалились как подкошенные почти одновременно. Мессия повернулся на Домино, на участников конференции, на охрану — все, кто сидел, безвольными куклами распластались на сиденьях, солдаты же проредили ряды — сормахи с Адамасом и Стианом, например, остались стоять. Отключились все гэшээровцы, примерно две трети сопровождающих предпринимателей, но чуть больше половины эмдэшников даже не шелохнулись. Явно насмехаясь над Аспитисом, они дружно вскинули кто левую, кто правую руку — зеркальная бляшка с чёрным языком огня у каждого блеснула в свете ламп, и Аспитис отвернулся обратно к Посланникам.
Токкин преувеличенно заинтересованно смотрел в сторону, демонстративно убрав за спину руки, Юки же, мельком оглянувшись на распростёршегося на сцене Роара, медленно пошла к Мессии.
— Это был неверный выбор, сэр Пикеров, — тихо проговорила она, остановившись в двух шагах. — Но, как видите, у нас и на него нашёлся ответ.
— У кого — у вас? — устало спросил Аспитис.
— У «Чёрного пламени», — ухмыльнулась сильвисса и, в секунду расстегнув китель и отодвинув в сторону футболку, показала хорону почти такой же знак, как на бляшках, только в виде татуировки наверху левой груди. — «Атра фламма» очень надеялась на ваше благоразумие. Что ж, раз не сложилось, больше нам разговаривать не о чем. С Рэксом как-нибудь и без вас разберёмся. Видите вон тот балкон?
Аспитис скосил глаза в сторону одного из балконов, на который кивнула Посланница, по виду ничем не отличающийся от других.
— Вас ждёт снайпер на соседнем здании, — серые глаза сильвиссы зловеще блеснули. — Я не буду тратить время на угрозы. Встретьте свою смерть достойно. Конкретно вы — уже проиграли.
Аспитис не стал спорить. Пройдя мимо почти бездыханных друзей, союзников — ему показалось или этот дёрганый вер шелохнулся? — и цепи охранников у балкона, Мессия шагнул на него и закрыл за собой дверь.
Адамас, с затаённым до боли в груди дыханием следивший за всем происходящим и уже понявший, что против собравшихся в зале применили тот же самый газ, которым на короткое время отключили их со Стианом — а потом вкололи, очевидно, противоядие, — хрипло спросил у Юки:
— И что ты со всеми нами собираешься делать?
— Всему своё время, — мило улыбнулась та. — Подожди суда, Адамас.
Хорон, не отрывавший взгляда от смутной фигуры стоящего Аспитиса за резным стеклом, и не заметил, как обзор ему заслонил один из солдат — вскинув голову, Адамас почти без изумления узнал тамаса-следователя Гая, только на этот раз с полосой поуже и рыжими прядками в волосах, а другими словами Брутуса Сетте.
— Наконец опять встретились, — довольно ощерился аурис и одним движением сдёрнул с него очки. — Симпатичные глазки. Давай проверим, смогу я с первого раза, — он отвёл назад в замахе руку с лезвиями, — проткнуть один из них до самого мозга?
— Убери от него свои чёртовы когти, Брутус! — взвизгнула Юки, но аурис не обратил на неё ни малейшего внимания. Он улыбнулся Адамасу:
— Будут последние слова?
— Не сомневайся, — хмыкнул Адамас, именно сейчас полностью избавившийся от страха, и почти прокричал: — Кто восстанет, будет прощён!
В ту же секунду держащий его сормах с силой зажал ему рот, до хруста позвонков запрокидывая голову, но главное было сделано.