— Признаться, я даже рад, что среди моих не попадается таких фанатиков — с суицидальными капсулами в нужных местах… Кстати, вон несут ещё один экспонат моей коллекции, даже два. Меня бесполезно вразумлять, да, Аспитис?
— Забирай кого хочешь, — огрызнулся тот, отворачиваясь от мёртвой Юки и тем более не желая видеть Домино и Крайта — очередное свидетельство того, что Рэкс ошибается в людях куда реже, чем он сам. — Ты, Десмонд, тоже аркановцам пообещал моё прощение?
— Не только ваше, — тихо проговорил терас.
— Без разницы. Я видел восьмерых с тринадцатого этажа. Это они? Ладно, так и быть, казнить и сажать не буду. Адамас, — сероволосый хорон с усилием отвёл взгляд от Посланницы, — допрос Десмонда на тебе. Его отец мне нужен здесь. Поезжай, как только ему определят больницу.
— Понял, — улыбнулся Адамас.
Ещё раз оглядев их всех, смотревших на него — подумать только, даже всемогущий и всеведущий сэр Страхов! — с одинаковой благодарностью, Аспитис мысленно отмахнулся от этой слабости и вопросительно и немного надменно глянул на Рэкса:
— Ну? И что требуется теперь от меня?..
— Признаться, я даже не знаю, какой конкретно вести тебе допрос и как вообще это делается, — хмыкнул Адамас, когда Десмонда прооперировали и оставили одного в палате в главной больнице Седы. Если выглянуть в совсем близкое окно, ещё можно было увидеть идущие по улицам танки — операция по захвату продавшихся «Аркану» гэшээровской и эмдэшной ставок шла полным ходом, но почти без стрельбы и жертв: руководство определённо было намерено блокировать галереи до последнего, а разбрасываться подпольем ни Рэкс, ни Аспитис не собирались. Патруль и администрация уже подчинились, а для ставленников, похоже, готовили спецотряды под прикрытием.
Десмонд, лицо которого явно впервые за долгое-долгое время наконец по-настоящему расслабилось, но всё ещё было болезненно бледным, слабо улыбнулся.
— Спрашивай, что интересно. Часть Аспитис и так знает, а тебе сообщу любые детали. Ты же записываешь?
— Обращаю ваше внимание, что все разговоры записываются, — состроил серьёзную гримасу Адамас, показывая телефон и сразу кладя его на тумбочку микрофоном вверх. — Ладно. Я буду непоследовательным. За что тебе правда руку-то сломали? За то, что Лихослава не убил?
— Ну да. Им пришлось спешно переделывать весь сценарий, и Доминик мне этого не простил. Плюс заподозрил в саботаже. Потом врачевавший меня Хас раскричался на него и Брутуса, получил, конечно. Брутус его… — он сглотнул. — Медсестра из него, кстати, как показала практика, так себе. Врачи сказали, заражение пошло, перелом-то был открытый, хотя он вроде меня антисептиком обкалывал. Впрочем, проще всё будет сваливать на Доминика. Я его эти полгода вообще не узнавал…
— Десмонд, — с нажимом произнёс Адамас. — Ты договаривай. Брутус его — что? Что он сделал с Хасом? И что, Хас всё ещё имел право на него кричать? У них любовь, что ли?
— Я не думаю, что в отношении Брутуса резонно говорить хоть о какой-то любви, — процедил сквозь зубы терас. — Сплошное собственничество. Он долго Хаса терпел: всё это его морализаторство, мягкость, попытки воздействовать на себя. Вчера его терпение лопнуло. Он его изнасиловал. Сломал его. Хас не очень сопротивлялся. Эрих, кстати, тоже это видел. А Доминик так и вовсе чуть ли не аплодировал. И, самое удивительное, к нему тут же вернулась Сила. Полгода не было, не было, а тут — р-раз! — и…
— Сила, говоришь, вернулась… — Адамас на несколько секунд задумался, потом тряхнул головой. — Странно эта альмега работает, а спросить не у кого. А как давно ты с Аспитисом сообщаешься?
— Да чуть ли не с того, что в лаборатории было. Ты прости, что не вступился, я…
— Не отвлекайся. Стал бы я тут с тобой разговаривать, если бы считал тебя предателем или врагом, — сказал Адамас и вдруг почувствовал себя Бельфегором. Десмонд благодарно улыбнулся, но радостнее выглядеть не стал.
— Хоть кто-то не считает меня предателем. Я сам из-за этого долго спать не мог. Там как было? Сбежав из лаборатории, мы осели в подвале дома ближайшего городка. Хас позвал на помощь в обход Брутуса свою няньку — так на нас вышел Азат, нас всех четверых там и повязали. К счастью, о любви Хаса к Брутусу его отец не знал, поэтому он остался на свободе. И обратился за помощью уже к маме. Тогда-то и выяснилось, что она — главный агент «Атра фламмы» в «Аркане». Примерно в начале войны перешла.