Сталкеры — кто с разбитым черепом, кто с порванным горлом — лежали в коридоре так плотно, словно их было не два десятка, а вся сотня. Вероятно, те, кто стоял у бойниц, тоже спустились сюда, по крайней мере большинство. Нетрудно было представить, как контролеры сгоняют их в тесный проход, где возникает свора фантомных собак, и сталкеры в панике начинают стрелять... Хотя могло
быть и не так, а как-то иначе. Могло быть как угодно. Когда ты влезешь человеку в мозги, у тебя появляется тысяча способов его уничтожить.
Гарин не знал, сколько контролеров осталось на улице, их потери гохсе были большими, однако мутанты все еще продолжали бить по базе, доводя штурм до логического завершения. Очередной разряд, чуть ослабленный бетонными стенами, ударил Олега в спину. На этот раз он не стал сопротивляться, лишь перенес центр тяжести, чтобы не упасть. Горячий упругий вал прокатился мимо и ушел дальше, как морская волна.
На контролеров Олег даже не злился, лишь испытывал раздражение, словно от плохой погоды. Воли и силы у этих мутантов было хоть отбавляй, а вот с разумом дело обстояло неважно. В сущности, это были такие же твари, как зомби, собаки или даже тушканы. Они жили и выживали в Зоне как могли. Они не выбирали врага сознательно, не рисовали стратегических карт, они просто атаковали то, что попадало в поле зрения. И если мутанты вдруг умудрились провести такую сложную многоэтапную операцию, то упрекать в этом нужно было не их. Во всех выкрутасах природы всегда был виноват только человек.
Гарин вошел в кубрик, сильно опустевший после строительства баррикады. Его собственную койку почему-то не тронули. Олег грустно посмотрел на постер с Анджелиной Джоли и решил его не снимать. Вот только фотографию Марины он оставить не смог, забрал ее из тумбочки и сунул во внутренний карман.
В торговом зале за несколько часов мало что изменилось. Разве что один из диванов вернули в угол, где он стоял прежде. Сидя на этом диване, Шифт держался за голову и маятником раскачивался из стороны в сторону. При этом он не то подвывал, не то тихо напевал что-то заунывное. Рядом, не зная, что делать, топтались Порох и еще
какой-то мужчина.
— Только сейчас накрыло, прямо на наших глазах, — обеспоко-енно сообщил Порох. — Растрясти не можем. Батон вколол ему двойной антишок, и хоть бы хны.
Незнакомый сталкер показал два использованных шприц-тюбика, как будто Гарин требовал от него доказательств.— Олег, это у тебя «венец», или у меня глюки? — спросил он.
— Откуда ты меня знаешь?
— Да ты что? У нас шконки через два прохода стоят. Стояли, — поправился он. — А звать меня Батон.
Сталкеру Батону было под тридцать, и у него росла клокастая рыжая борода, которую он не любил брить, — вот все, что Олег мог сказать, глядя на этого человека.
— Извини, я как-то не запомнил... Что с Шифтом делать будем? Донести сумеем?
— Донести — это конечно, — ответил Порох. — А с крыши-то как его спустить? У нас люльки спасательной нет. — Он показал за диван, там лежала бухта обычного каната. — И главное, нет времени на возню.
— У тебя «венец», — напомнил Батон. — Может, как-то с его помощью откачаем... я слышал, он лечит.
— Чаще калечит, — отозвался Олег.
— А ведь точно, —• кивнул Порох. — Парню в таком состоянии терять нечего. Бросить его тут гадам на съедение совесть не позволит, а на себе тащить тоже невозможно. Давай попробуй как-нибудь. Надень, что ли, «венец» на него, я не знаю...
— Это плохая идея, — предупредил Гарин.
— Чего ты боишься? Либо поможет, либо нет. Хуже-то не станет. Понимая, что совершает ошибку, Олег снял артефакт. Стоны и
свист в сознании сразу оборвались. Гарин уже и забыл, что можно не слышать пси-поля, что только так и должен существовать нормальный человек.
Порох взял Шифта за руки и отнял его ладони от ушей. Батон схватил его за плечи, чтобы он не раскачивался. Олег медленно опустил «венец» Шифту на голову. Как только кольцо коснулось волос, сталкер дернулся с такой силой, что чуть не свалил Батона с ног. Из носа у Шифта хлынула кровь, мгновенно залив весь комбинезон. Сталкер не обращал на это внимания. Он поочередно оглядел всех троих и хрипло проговорил:
— Мне не жаль уходить из этого мира. Бэллум омниум контра омнэс. А за Марину я уже отомстил.
С этими словами он прижал ладонь к сердцу, к тому самому месту, куда Гарин спрятал фотографию девушки, и откинул голову назад.