— Усёк, — покорно отозвался розовощёкий.
— Благодарю за гостеприимство, но я к Пуху шёл, с ним у меня и разговор, — заявил Камень.
— Да успеешь ты к Пуху, — отмахнулся старик. — Пошли, чефирнёшь с дороги. А то и здесь его дождёшься, чего ноги-то зря бить? На новых складах они, за лесопилкой. К закату по-любому вернутся.
— Тоже верно, — согласился Камень. Он шагнул к Олегу и, хлопнув его по плечу, тихо проговорил: — Боюсь, мир на этом ковчеге долго не продержится, так что будь готов. Кормой к юнге не поворачивайся. Лучше, чтобы наоборот. Ты хорошо меня понял?
— Не совсем, — проблеял Гарин.
— Веди себя культурно, под ноги не плевать, матом не ругаться, — добавил Камень нарочито громко и направился за Шипром.
Как только оба вора скрылись в тёмной рубке, Татарин вновь почувствовал себя капитаном шхуны. Он небрежно смерил Гарина взглядом и просвистел что-то блатное сквозь кривую фиксу. Олег опустил глаза — таким образом иерархия на палубе была установлена, и молодой бандит тут же потерял к нему интерес.
Неизвестно, о чём грезил юнга до появления гостей, но он определённо коротал вахту в мечтаниях, и это была какая-то «войнушка». Не стесняясь Гарина, детина водрузил на край фальшборта натовский пулемёт и принялся бджикать и ту-ту-тукать в сторону леса, кося мнимого противника мнимыми очередями. Олегу даже сделалось неловко, словно он застал старшего брата за единоличным сексом. Причём конфуз заключался не в том, что застал, а в том, что — старшего. Не важно, сколько лет было Татарину по паспорту, и не важно, был ли вообще у него паспорт. В руках он держал мощное оружие, заряженное не воображаемыми, а вполне реальными патронами, однако вёл себя не более ответственно, чем карапуз в песочнице.
Олег с невольным сочувствием понаблюдал за этими играми и начал рассматривать судно. С внутренней стороны борта были снабжены полочками, на одной из которых темнела забытая кем-то и давно размокшая пачка сигарет. Вертикальные укрепления заканчивались стойками для стрелков. До оборудования бойниц местная инженерная мысль не поднялась, хотя это было бы логичней. Впрочем, и без них баркас, как кажется, держал оборону вполне успешно. По углам палубы темнело множество закатившихся гильз. Пятен крови не было видно нигде.
Прогулявшись вдоль левого борта, Гарин обнаружил чудом сохранившийся спасательный круг. Бесполезное пенопластовое кольцо, местами покрошенное или, быть может, расклёванное безумными птицами, висело возле прикрытого входа в рубку. Более всего Олега поразила надпись на круге. Краска давно потрескалась и рассохлась, но название баркаса всё ещё читалось, и это название было: «Мечтатель».
Олег попытался представить судно живым — не бандитской крепостью в Зоне, а реальным баркасом, с весёлым тарахтением бегающим по воде. Звякает рында, трепещут сигнальные флажки на ветру, крепкие мужики в выгоревших тельниках занимаются тяжёлой, но честной работой…
— А этот с тобой, он кто — очередной фраер на сафари или так, шестерит от души? — внезапно донёсся из рубки трескучий голос Шипра.
Гарин затаил дыхание. Тоска по чужому прошлому мгновенно улетучилась, он невольно вжался в стену и прислушался.
— Студент, — весомо ответил Камень. — Учёный сотрудник.
Звук шёл откуда-то из глубины, но благодаря металлическим переборкам негромкие голоса воров звучали вполне отчётливо.
— Помню, в семьдесят девятом уходили мы в рывок, — благостно произнёс старик, — тоже взяли с собой пару таких. На консервы.
— А пару-то зачем?
— Путь неблизкий был, а кентов много шло, да всё по северу. Зима лютая стояла, теперь уж и нету таких.
— Ну и что дальше? Сразу двоих?…
— Зачем сразу. Сперва того, который похлипче был. Второй потом ещё два дня своим ходом полз.
— Видел, что вы сделали с первым, и всё равно шёл с вами дальше?
— Да он не только видел, ему пайку дали. Не воздух же ему чифанить. Всякому червячку пропитание требуется. Потом, конечно, и его черед настал. Идти уже недалеко было, могли бы и без хавки обойтись денёк. Но это было бы несправедливо по отношению к его корешу.
— Так я не понял, зачем он с вами-то продолжал идти. Деваться было некуда?
— Всегда есть куда деться, даже в тайге. Но ему сказали: того съедим, а тебя не тронем. И он поверил. Люди любят верить в счастливый конец, особенно когда это касается их жизни.