Бодун задумчиво почесал подбородок.
— С моей стороны восемь целей, — объявил он.
— С моей — шесть. Два пса и четыре плоти, — отчитался Митрич и вздохнул. — Как в Лa Рошели. — И, вдруг приободрившись, громко спросил: — А сколько нас?
— Четыре! — в тон ему ответил Бодун.
— А сколько у нас шпаг?
— Хреново у нас со шпагами, — погрустнел сталкер. — Один автомат. Патронов хоть хватит?
— Обижаешь! — Столяров достал из подсумка три рожка, стянутых вместе изоляционной лентой. — И гранат штук шесть. Только… — Он замялся. — Духи этого соснодуба не обидятся на нас за то, что мы тут так нашумели?
— Что ты! — откликнулся Митрич. — Они только обрадуются. Вон им сколько харчей привалило.
— Есть мнение, что вся эта архианомалия кормится за счёт органики, которая попадает в газировку, — пояснил Бодун.
— Ну, ладно, раз так. — Михаил передёрнул затвор и выстрелил. Один из псов подавился собственным лаем. — Даже неловко как-то. Будто в тире, — проговорил Столяров.
— Ничего, — хлопнул его по плечу Бодун. — Выбьешь десять из десяти — получишь плюшевого медведя.
— А что это там внизу? — подал голос Олег. — Прямо под нами. Случайно не ваш «колобок»?
— Где? — Митрич свесился с ветки и ахнул. — Мать моя женщина!
— Там два «колобка», или у меня в глазах двоится? — спросил Гарин.
— Это не «колобок», — сказал Бодун. — Это лучше.
— Ну, студент! Ну, удружил! Держите меня четверо! — предупредил Митрич и принялся распутывать верёвку.
— Нас трое, — напомнил Олег.
— И у меня руки заняты, — добавил Михаил, делая очередной выстрел. Ещё одна собака, грудью поймав пулю, резко приземлилась на локти и склонила морду, будто заснула.
— Плевать. Главное, держите. — Митрич взвесил верёвку в руке и покачал головой. — Нет, так не дотянуться. Придётся башкой нырять.
— Да погоди ты, — сказал Бодун. — Сейчас наш снайпер отстреляется, спустимся не спеша и всё соберём.
— Снизу тоже не достать, — возразил Митрич. — Там восходящий поток. Я, главное, его почувствовал, а вверх посмотреть не догадался. А она — видишь как — воспарила.
Затянув двойную петлю вокруг лодыжек, сталкер лёг животом на широкий ствол и начал медленно соскальзывать головой вперёд. Свободный конец верёвки Бодун обмотал вокруг вертикально торчащей ветки и для надёжности упёрся в неё ногой. Олег тоже взялся за верёвку, хоть его помощь и не особенно требовалась.
— Нормалёк, — доложил Митрич, повиснув вниз головой, как летучая мышь. — Теперь трави помалу.
— Смотри сам не потравись, — проворчал Бодун. — Маску-то надень!
Когда Митрича спустили метра на три, его голова оказалась на одном уровне с двумя светящимися сферами, одна из которых была вчетверо больше второй. Сферы то ли парили в воздухе, то ли каким-то образом зацепились за голые ветви соснодуба. Сталкер отцепил от пояса цилиндр, похожий на обычный туристический термос, отвинтил крышку и стал ею загонять светящиеся сферы внутрь контейнера. Противогаз Митрича был снабжен переговорным устройством, и время от времени до слуха Гарина доносилось невнятное бормотание: «Давай, давай, родная!», «Ну ещё самую чуточку!». Загнав добычу, сталкер закрутил крышку на цилиндре и показал Бодуну большой палец.
Минуту спустя Митрич уже сидел в «гнезде», краснолицый и счастливый, как Дед Мороз, которому впервые в жизни сделали подарок. Он так крепко прижимал к груди цилиндр, будто боялся, что контейнер улетит.
— Что там у вас? — не отрывая взгляда от прицела, поинтересовался Столяров.
Улыбка Митрича стала опасно широка.
— Помнишь, как ты сказал про меня, мол, душу из любого вытащит? Так это она и есть — «душа».
— А-а…
— Что бы ты понимал! — обиделся сталкер. — Хорошую «душу» за пять штук продать можно.
— Хорошую… — Михаил задержал дыхание, выжал спусковой крючок и закончил: — Можно и дороже.
«Душа», — думал Олег. — Восстанавливает здоровье, заживляет раны. Только медленно, в час по чайной ложке. В боевой обстановке куда полезнее обычная аптечка. А «душа» ценится скорее за приятный внешний вид».
Вслед за «душой» всплыло в памяти название второго артефакта, который Гарин до сих пор хранил под курткой. «Ломоть мяса».
— Спасибо за «мясо», — сказал Олег и протянул Бодуну артефакт, немного стесняясь, словно возвращал владельцу носовой платок, в который только что высморкался. Артефакт, изначально неказистый, после использования покрылся какой-то мутной и липкой пленкой.
— Оставь себе, — усмехнулся Бодун. — Только за пазухой не храни.