Руку он так и не убрал, и мужчина, помедлив, её всё-таки пожал.
— Не суетись, сочтёмся, — обронил он и после паузы добавил: — Камень.
— Что?
— Зови меня Камень.
— Это имя? — невпопад спросил Олег.
Собеседник промолчал и начал застёгивать куртку. Он был невысокий и некрупный, с лицом человека, крепко обозлившегося на жизнь. Лет ему было определённо меньше сорока, но седина уже плотно прошлась по короткой стрижке, указывая на некоторое количество пережитых трудностей. Более конкретно о трудностях свидетельствовал воровской перстень с крестом, наколотый на среднем пальце. Других татуировок, насколько успел заметить Гарин, у Камня не было.
— Зачем мокрое надевать? — сказал Олег. — Развели бы костёр, просушили.
— Ну и развёл бы! — огрызнулся Камень. — Пока ты только меня разводишь.
Он выставил вперёд палец, как будто обозначил границу, которую Гарину пересекать не следовало.
— Я же извинился. — Олег улыбнулся, запоздало соображая, что в среде уголовников излишняя вежливость только во вред. Блатных он не боялся по той простой причине, что никогда не имел с ними дела, но и лишних иллюзий не испытывал. — Я мало что помню. Даже не знаю точно, сколько человек с нами летело.
— Кто они тебе были? — поинтересовался Камень. — Кореша? Начальство? Тебя за каким хреном вообще в Зону-то понесло?
— Как раз об этом я и хотел у тебя спросить.
— Хотел ты, а спросил я.
Олег вздохнул и сказал:
— У меня командировка.
— В Зону?! — Камень уставился на Гарина.
— А то ты не в курсе. Мы же вместе взлетали с площадки Института.
— Да меня не особо просвещали — с кем, куда и откуда. Как забрали из СИЗО, так и закрутилась карусель: один допрос, другой допрос, вроде СБУ, а вроде и нет. Подвалы всё глубже, кормёжка всё лучше. Ещё месяц, думаю, и окажусь в самом центре Земли, прямо в ресторане.
— В центральном? — уточнил Олег.
— А?… — Камень нахмурился и вдруг расхохотался. — Верно, в центральном кабаке Земли!
Смеяться он прекратил так же резко, как начал, и вернулся к изучению рюкзака.
Гарин присел на старую поваленную сосну и, сорвав травинку, машинально поднёс её к губам, но в последний момент одумался. «Всё полезно, что в рот полезло» — это уж точно не про Зону. Здесь всё иначе. В памяти зароились обрывки лекций, но в данный момент Олега волновали не способы выживания, а кое-что другое. Слово «допросы», брошенное собеседником, неожиданно потянуло за собой какие-то новые… не воспоминания, нет, скорее впечатления или образы. Чёрный омут безумной подготовительной недели на мгновение раздвинулся — в нём блеснуло что-то незнакомое — и снова схлопнулся.
«Грибы, растущие в Зоне, употреблять в пищу нельзя. Даже сыроежки, даже после длительной варки. Даже если захочешь умереть — всё равно нельзя, это слишком длинный путь». Всё правильно, есть насущные проблемы, и они важнее.
— Ну а ты сюда за каким хреном, командировочный? — Камень продолжил разговор с таким видом, будто сам уже дал исчерпывающие ответы на все вопросы.
— Ну… в общем, экспедиция. — Олегу очень не хотелось посвящать зека в дела, в которых он и сам, положа руку на сердце, мало что понимал.
— Так ты учёный, выходит? — с раздражением спросил Камень.
— Младший научный сотрудник.
— Это типа студент или как?
— В данный момент считай меня просто курьером, — сказал Гарин.
— Кем тебя считать — это мы поглядим, — ответил уголовник без угрозы, но настолько серьёзно, что не уловить подтекста было нельзя.
Гарин мысленно вздохнул. Беда за бедой: экстренный рейд к чёрту в задницу, авария по дороге и единственный выживший попутчик — опасный тип с наколотым перстнем и неизвестной статьёй. И вероятно, даже не с одной. Вот почему бы не уцелеть кому-нибудь из тех инструкторов, что его натаскивали? С другой стороны, окажись на месте Камня какой-нибудь специалист по выживанию — что бы он сделал в первую очередь? Полез бы в трясину к тонущему вертолёту? Несомненно. За средствами связи, оружием и едой. Если младший научный сотрудник и оказался бы в этом списке, то явно ближе к концу, где-то между магнитными шашками и шампунем от перхоти. Уголовник по кличке Камень в отличие от богатырей-следопытов действовал не прагматично, а… правильно, по совести. Так это называется, к чему стесняться хороших слов?
Провернув всё это в мозгу за какую-то секунду, Олег почувствовал, что его отношение к Камню начинает улучшаться.
— Чего хлебало раззявил? — процедил спаситель. — Лови клифт, прикинься, а то светишь, как лепило на этапе.