— Две минуты. Что, правда никакого выхода? — спросил Михаил.
Гарин издал звук, похожий на смесь стона и рычания, и почти бегом покинул баскетбольную площадку.
— Эй! Ты куда? — крикнул ему в спину Столяров, однако ответа не дождался.
Олег скрылся из вида, и Михаил остался один. Он стоял лицом на север и не мог видеть зарева, но всё равно каждой клеткой кожи, каждой наэлектризованной щетинкой на шее чувствовал, как позади аккумулируется энергия, чтобы пройти всесокрушающей волной от центра Зоны к окраинам, меняя расположение аномалий, разбрасывая артефакты и медленно отбирая жизнь у тех, кто не спрятался.
Гарин вернулся через минуту, одновременно с первыми каплями дождя. Он тяжело ковылял со стороны заброшенной стройки, волоча за собой здоровенный рассохшийся брус.
— Ты этим решил перебить мне ноги? — спросил Столяров.
— Стоило бы, — с натугой проговорил Олег и сбросил груз в «жадинку». — Выходи. Это называется «подмена».
— Как я могу?… — начал Михаил, но, ещё не договорив, понял, что может. Ноги его слушались, правда, времени уже почти не оставалось. — Бегом! — крикнул он.
Гарин не нуждался в инструкциях. Рифлёные подошвы его «дизелей» мелькали в десятке метров впереди.
Уже у двери, ведущей в подвал пятиэтажки, Михаил тронул Олега за локоть и сказал:
— Спасибо.
— Если бы ты знал, как мне хочется тебя убить, — прошипел тот.
— Могу себе представить, — вздохнул Столяров и громко крикнул: — Все здесь? Дверь запирать?
— Здесь, здесь, — донёсся из темноты голос Пороха. — А вы где были? Мы вас искали.
— Да так, в баскетбол решили перекинуться, — ответил Михаил.
Подвал был оборудован капитально. Его построили как бомбоубежище, а потом, не дождавшись мирового термоядерного конфликта, слегка переделали под хозяйственные нужды. С уходом людей из города нужды жильцов также отпали, в итоге бомбоубежище превратилось в сырую бетонную коробку, поделённую на несколько секций. Вентиляция не работала, средства обеспечения жизнедеятельности отсутствовали, а хранившийся там скарб и продуктовые запасы разложились до такой степени, что не интересовали даже тушканов. Осталась лишь мощная дверь со штурвалом и несколько вваренных в пол металлических скамеек. Для того чтобы пересидеть выброс, такого набора удобств было достаточно. На этом основании дом и выбрали под новую базу.
Панельная пятиэтажка оказалась не совсем пустой, в ней уже обитали двое сталкеров: добродушный мужик с открытым лицом по кличке Сахалин и Зеро — худой, чернявый парень чуть помоложе, с крючковатым носом и огромным кадыком, который активно двигался во время еды, а иногда и сам по себе, словно жил какой-то собственной жизнью. Зеро с Сахалином обитали в соседнем подъезде, но, услышав с балкона разговор, тут же наведались в гости и с радостью остались в типовой трёхкомнатной квартире, которую Порох подобрал под жильё. Места хватило всем, правда, познакомиться толком не удалось. После бойни в книжном магазине и плутания по дворам четвёрка во главе со Столяровым едва добралась до кроватей.
— А что с ногой-то? — спросил Зеро у Михаила.
Тот рефлекторно поджал расшнурованные ботинки под лавку.
— Я не укушу, — улыбнулся Зеро. — Тебя и так уже покусали. Давай забинтуем, у меня аптечка с собой. — Он закатал Столярову порванную штанину и, со знанием дела осмотрев голень, поцокал языком. — Крупный песик…
— Пси-песик, — уточнил Гарин.
— А, ну это лучше. Так… Рана небольшая и чистая, всё будет нормально.
— Прививок от бешенства не потребуется? — осведомился Столяров.
— Прививки тебе не нужны, слюны в ране не было. Так же, как и зубов.
— Я понимаю, что это был фантом. Но укус ведь откуда-то взялся?
— Этот укус придумала за тебя собака-транслятор.
— Придумала, хорошо. Я согласен. Но вот же он! — Михаил, как капризный ребёнок, вновь продемонстрировал голень.
Зеро благожелательно вздохнул.
— Есть такой старый фокус, — сказал он. — Гипнотизёр вводит тебя в транс, потом берёт карандаш и говорит, что собирается прижечь тебе руку сигаретой. Он прикасается карандашом к твоей коже, и у тебя остаётся ожог, который ни один врач не отличит от настоящего. Потому что твой ожог — и есть настоящий. Поверь мне, никто не может так изуродовать человека, как он сам, точнее — его собственный разум.
Столяров внимательно посмотрел на Гарина, и тот, не выдержав, отвёл взгляд.
— Зажигалка есть у кого-нибудь? — глухо проговорил Олег.
— Ты же не курил вроде? — удивился Порох.
— Я и не пил когда-то.