— Весьма польщён знакомством, — поднялся со скамьи Олег и протянул руку: — Олег Александрович Ферт.
Ансельм обронил снисходительный взгляд на раскрытую ладонь и ограничился коротким поклоном.
— Ларс ван дер Гроф, — встал голландец и поклонился, на манер де Блуа.
— Жером Клозен, — последовал его примеру Жером. — Я из Марселя… Не важно.
— Дик Миллер, — вскинул руку Дик, не утруждая себя даже тем, чтобы приподняться со скамьи. — Из династии Миллеров. Ну всё? Протокол соблюдён, теперь расскажите, какого хера с нами происходит. Что это за таинственные письма и прочее шпионское дерьмо? Зачем этот чёртов Гунон нас сюда прислал, и на кой мы вам сдались? И — очень прошу — давайте без долгих витиеватых предысторий. Я устал, как портовая шлюха в расчётный день.
— Что ж, — выдохнул де Блуа после небольшого замешательства, вызванного столь непочтительным обращением, — судя по всему, вы четверо — избранные.
Внимание всех присутствующих вдруг резко сосредоточилось на прыснувшем со смеха Клозене.
— Простите, — поднял тот руку примирительно, всё ещё не в силах побороть рвущееся наружу хихиканье. — Простите меня, любезный… Ах чёрт, не могу… Избранные!!! — разразился он новым приступом хохота. — Это что, шутка такая? — взял он, наконец, себя в руки. — Избранные для чего? Для чего?! Чтобы нас имели все, кому ни лень?! Потому что — открою секрет — третьи сутки подряд именно это и происходит! Я не хочу быть избранным! Я хочу домой! Как мне попасть домой?!
— Извините, — насилу оттащил Ларс кинувшегося к де Блуа Жерома и усадил его обратно на скамью. — Нам всем очень неловко за нашего товарища. Его душевное равновесие сильно подорвано событиями последних дней. Прошу, продолжайте.
— Понимаю, — кивнул де Блуа, на всякий случай чуть отступив. — И, тем не менее, пророчество весьма ясно указывает именно на вас четверых.
— В чём же суть пророчества? — поинтересовался Олег.
— Вам предначертано сокрушить Пожирателей.
— Господи, я больше не могу, — зарыдал Жером, уткнувшись Ларсу в плечо. — Убейте меня.
— И ему тоже? — кивнул Дик в сторону всхлипывающего Клозена.
— Да, — ответил де Блуа. — Всем вам.
— Каким же образом? — спросил Олег.
— Увы, пророчество не даёт подробных инструкций, оно лишь… предсказывает. И вот, что в нём предсказано, — де Блуа взял со стола книгу в красном кожаном переплёте и раскрыл её на заложенной тесьмою странице: — «В год и месяц, когда Кровавое светило обито будет камнем небесным, на изнывающие от бедствий и ужаса земли сойдут четверо. Огненным будет один, и ненавистным. Чёрным будет второй, и преданным. Третий будет нелюбим. А четвёртый — избавлен и сам избавление даровать станет. И пойдут они дорогой мёртвых. И свершат суд над мёртвыми. И смерть принесут смерти не имущим». Так говорит пророчество, — захлопнул де Блуа книгу и уставился на гостей, в ожидании дальнейших расспросов и нервных срывов.
— Так, — поднял указательный палец Олег, нахмурившись. — Во-первых, что за «небесный камень»?
— О, тут всё просто, — всплеснул руками де Блуа. — Речь явно о Луне, закрывающей утезон — Кровавое светило. Нынче как раз месяц затмения. Меня больше волнует фрагмент пророчества, в котором даётся характеристика четверых. Тут — вынужден признать — есть пробелы. Но есть и очевидные моменты. Он, — указал архивариус на всё ещё всхлипывающего Клозена, — чёрный.
— Этот нетолерантный мужик начинает мне нравиться, — оценил смелость высказывания Миллер.
— Он, — перевёл де Блуа взгляд на рыжую бороду Дика, — огненный. Он, — испачканный чернилами палец указал на Олега, — избавляющий. А вот что касается прочих характеристик…
— Им тоже есть объяснение, — невесело констатировал Олег.
— Да, — согласился Ларс. — Боюсь, это про нас.
— Будьте любезны, поясните.
— Меня застрелили две чёрные обезьяны, которые ненавидят белых копов, — взял слово Дик. — Голландца отравила жена. Французскую истеричку предала подружка. А вот про русского я не знаю — от чего он там избавлен.
— Без понятия, — пожал плечами Олег. — Может, благодаря произошедшему, не случилось что-то ужасное?
— А ты оптимист, — шмыгнул носом Жером. — Что может быть ужаснее, чем эта средневековая дыра?
— О, молодой человек, — улыбнулся архивариус снисходительно, — уверяю вас, есть места куда хуже. Я знаю, о чём говорю. Что ж, — хлопнул он в ладоши, знаменуя подведение промежуточного итога, — думаю, с принадлежностью к избранным мы разобрались, и возражений нет.