— Надолго ли? — многозначительно улыбнулся де Блуа.
— Что вы имеете в виду?
— Все мы — лишь временные вместилища. Даже обладатели величайших душ не вечны. И каждая из Сестёр получит своё. Рано или поздно. Для них время не имеет значения.
— Правильно ли я понимаю, — поднял палец Ларс, — что душа отправляется к Сёстрам только в случае естественной смерти организма?
— Это так. И убийство ради души — это преступление против миропорядка. Как и поглощение душ ради продления жизни.
— Но разве знать Аттерлянда не поглощает души?
— Знати такое право даровано Богами. Правящие династии берут на себя этот груз, чтобы души простых людей были свободны от уз плоти, когда придёт их время.
— А как же Правая рота? — спросил Дик. — Там ведь наёмники, а не какие-нибудь знатные рыцари.
— Право, дарованное правителям Богами, можно делегировать ниже.
— Очень удобно, — усмехнулся Миллер.
— Так, стало быть, — продолжил допытываться Ларс, — знать поглощает души убитых?
— В основном это солдаты, павшие на поле брани, и преступники, приговорённые к смерти. И в том, и в другом случае, слиться с великой душой божьего помазанника — огромная честь для них.
— Как тогда получаются пустотелые?
— Пустотелые… — повторил де Блуа печально. — Несчастные создания. Их души утрачены навсегда. Причиной тому — медленная смерть. Голод, жажда, раны — то, что истощает душу, расходует её соки на поддержание телесных сил. Постепенно от души остаётся лишь жалкая тень, способная, тем не менее, сохранять тело пригодным к движению и даже определённому набору механических действий, впрочем, весьма ограниченному.
— Тальд, — подсказал Олег.
— Это очень древнее слово, — глянул на него де Блуа, прищурившись. — Оно давно не в ходу. Где вы его слышали? От кого?
— Уже не помню. Может, Гунон упоминал, или тот базбен.
— Очень сомневаюсь. Впрочем, мы отвлеклись от важной темы. Ваши навыки, с ними нужно что-то делать. Иначе путь, предписанный вам пророчеством, станет непреодолим.
— И что же вы предлагаете? — облизал испачканные джемом пальцы Миллер. — Уж не тренировки ли по фехтованию на мечах с топорами?
— Это было бы не лишним, но…
— Я вас умоляю. С кем должны будем сражаться? С командой саблистов из колледжа? Да у нас и против них шансов мало. Нам нужен огнестрел. Без вариантов.
— Вы не дали мне закончить, — вкрадчиво произнёс архивариус. — Как я уже сказал, и ошибочно посчитал этот вопрос исчерпанным, огнестрельное оружие создать невозможно. За сим предлагаю закрыть данную тему. Однако, — поднял он указательный палец, сигнализируя о важности момента, — среди вас есть храмовник, — указующий перст направился в сторону Олега. — Да, конечно, он не наделён саном и не прошёл посвящение. Но если прочитанное мною об очищении души Освальда верно, я возьму на себя смелость утверждать, что перед нами носитель великого дара!
— Прекрасно, — вяло поаплодировал Дик. — Но как это связано с нашими никчёмными навыками?
— Напрямую. Видите ли, очищение души — это, своего рода, дело, схожее с искусством ювелира. Точнее даже огранщика. Представьте себе, что душа — драгоценный камень. В своём первозданном виде он довольно неказист. Да, в нем больше карат, чем станет после обработки, но в таком виде ему не место на пальце знатной дамы, или в эфесе рыцарского меча. Нужно убрать лишнее. Посредственный огранщик сточит добрую половину камня, придавая ему сверкающие плоскости. Мастер же распорядится материалом с большим умом и рачительностью. Да, граней и плоскостей понадобится больше, что куда сложнее. Но в результате… — де Блуа покивал, таинственно улыбаясь. — Душа — это драгоценный камень в руках храмовника. Он может отсечь от неё столько, колько необходимо для подавления ненужных воспоминаний, переживаний, чувств умершего, и сохранить при этом не только животворящую суть, но и жизненный опыт, накопленный годами.
— Вы хотите сказать, что я могу вместе с душой поглощать чужие знания? — с сомнением поинтересовался Олег.
— Это доступно очень немногим. Но если ваш дар окажется столь велик… Прошу меня простить, — спохватился архивариус, словно вспомнив о чём-то важном. — Я на минуту, — и выбежал за дверь.
— Звучит многообещающе, — нарушил молчание Ларс. — Да?
— Не доверяю я этому прохвосту, — покачал головой Миллер. — Никто не станет рисковать шеей без выгоды для себя. Он и половины нам не договаривает. И эта херня с душами… Катарина говорила, они с ума сводят. Потеря личности и всё такое…