— И что теперь? — спросил Миллер. — Нам осталось зарубить несколько хороших вояк и сожрать их души вместе с ратным опытом?
— Ну, или добыть искомое другим способом, — поджал губу архивариус.
— Например?
— Купить, заработать… украсть, в конце концов. Хотя… Предложенный вами способ наиболее доступен, если взвесить все за и против.
— Другими словами, — вступил в диалог Ларс, — вы предлагаете нам организовать несколько убийств с целью завладения душами?
— Я ничего не предлагаю, — поспешил откреститься де Блуа. — Мне задали вопрос, я на него ответил. Только и всего.
— И, тем не менее, — водрузил Олег фамильный меч на законное место. — Похоже, нам придётся найти подходящие жертвы.
— Кстати, — указал Жером на оставшуюся душу, — а как она к вам попала?
— Ну, — поправил де Блуа камзол, — я потомственный аристократ, и имею данное богами и королём право, кое является так же моей священной обязанностью, на некоторую долю душ.
— Так может нам просто подождать, когда вам перепадёт то, что требуется? — предположил Миллер.
— Это будет не совсем удобно. Во-первых, я не смогу дать вам точные сроки, во-вторых, никто не знает, чья душа мне достанется. А, кроме того, я уже пожертвовал одной, ради нашего эксперимента.
— Стало быть, не хотите перекладывать на наши плечи тяжкую ношу избавления простолюдинов от телесных уз, — язвительно заключил Миллер.
— Это мой долг, возложенный… — начал было де Блуа, но поняв, что дальнейшие разъяснения никому не интересны, осёкся. — Кхм… А не могли бы вы очистить и вторую душу, не поглощая её? В знак нашей дружбы.
Глава 13 Избранный
Оставшуюся часть дня де Блуа извлекал из своей обогащённой памяти рецепты яств и со знанием дела критиковал кулинарные изыски придворной кухни. Тот факт, что Мария Дюпон отравила не только семью де Вальди, но и, как выяснилось, ещё одиннадцать человек, мало взволновал архивариуса.
— Тесто — дрянь, — отложил он в сторону надкушенный пирог. — Должно быть, молоко несвежее, да и опару явно передержали. Попробуйте.
— Я верю вам на слово, — с плохо скрываемым раздражением ответил Олег. — Но у нас сейчас есть дела поважнее. Вам так не кажется?
— М-м… — облизал де Блуа ложку, зачерпнув ягодного джема из розетки. — А вот это действительно неплохо. Интересно, что они туда кладут?
— Вы меня слушаете?
— Да, разумеется. Только я не понимаю, чем могу помочь.
— Дайте наводку. Я же не призываю вас пойти с нами и… Просто укажите на подходящую кандидатуру. Не можем же мы ходить по дорогам и нападать на всех подряд, или убивать стражников!
— Тише, — прошипел архивариус. — Прошу вас.
— Вы всю жизнь прожили в Швацвальде. Неужели не знаете, кого можно было бы… использовать?
— Ну, есть один кандидат, — почесал нос де Блуа. — Хотя, нет. Нет, слишком рискованно. С ним дело может обернуться провалом, очень уж боек и всегда навиду. Нам нужен кто-то…
— Безобидный, — подсказал Ларс.
— Что? Нет. Мы же ищем бойца, а не полотёра.
— Опытного бойца, — кивнул Олег. — То есть…
— Старого, — указал на него пальцем архивариус, расплывшись в плотоядной ухмылке. — Да-да-да, как я сразу об этом не подумал? Немощный старик с огромным опытом за плечами. Есть у меня один на примете. И, сказать по чести, его смерть никому не навредит, даже обрадует многих. Так что вы совершите благой поступок.
— Ближе к делу, пожалуйста, — поторопил Миллер.
— Его зовут Гюнтер Зайгер. Старый, как земля под ногами, еле ходит. Но в своё время наделал немало шума. Начинал наёмником, в боях заработал славу бесстрашного и искусного рубаки, дослужился до помощника капитана. Потом волею судеб его занесло в Швацвальд, и здесь он сошёлся с одним из придворных вельмож, который дал ему свою протекцию для вступления в личную гвардию герцога. Происхождения Зайгер не знатного, однако, его ратные таланты и поручительство решили исход дела — он был зачислен. Не один десяток лет честно служил герцогу и обучал своему ремеслу молодых аристократов при дворе. Метил в капитаны. Но однажды случилось так, что карьера Зайгера пошла под откос. В тот роковой день Швацвальд посетила баронесса Бёвиль со своим кузеном — маркизом Тюрдором. Баронесса была молода, обворожительна и помолвлена с Вацлавом Сулийским, печально известным как Вацлав Золотая Глотка. Это младший из пяти сыновей князя Сулийского. Семья их столь же богата, сколь и безумна. Но Вацлав своей необузданной жестокостью затмил даже отца. Любимое его развлечение — заливать в горло врагам расплавленное золото. Поговаривают, что в замке Вацлава есть специальная зала, где хранятся слитки, вырезанные из мёртвых тел, каждый на своём постаменте и снабжён подписью: «Сей благородный металл осквернён чревом…» и далее имя несчастного. Сотни слитков. Бывало, злоупотребив вином, Вацлав сам похвалялся, что одного только осквернённого золота ему хватит, чтобы перекупить армию короля. Зайгер знал это. Как и любой другой, он был наслышан о лютом нраве Золотой Глотки. Но как только наш бравый гвардеец завидел баронессу, собственные ум и осторожность отказали ему. Зайгер потерял голову от красоты юной невесты Вацлева. Он использовал любой повод, чтобы оказаться рядом, подкупал сослуживцев, чтобы обменяться сменами, умолял капитана поставить его в караул. В конце концов, такое поведение гвардейца не ускользнуло от глаз маркиза Тюрдора, сопровождавшего свою кузину в поездке. Маркиз был человеком мягким и скандалов не любил. Он поговорил с капитаном и потребовал удалить Зайгера прочь от баронессы. Капитан, разумеется, так и сделал. Но оба они недооценили решительности Гюнтера Зайгера. Тот в нарушение приказа покинул свой пост и заявился в сад, где гуляла баронесса. Припав на колено, Зайгер сделал ей предложение руки и сердца. Видящий всё это безобразие маркиз, разумеется, был оскорблён и потребовал сатисфакции, дабы смыть позор со своего рода, и получил её незамедлительно. Не знаю, о чём думал в тот момент Зайгер, но, говорят, он дрался с такой яростью, что маркиз — сам являющийся весьма неплохим фехтовальщиком — опешил и пропустил удар, едва не отделивший ему голову от тела. Бедолагу насилу спасли. А Зайгер был разжалован, лишён всех привилегий, бит кнутом и с позором выгнан из гвардии. Но на этом его печальная история не закончилась. Шила в мешке не утаишь, и слухи о дуэли достигли ушей Вацлава. А людская молва склонна снабжать скудные факты цветастыми подробностями. К тому времени стали поговаривать, что баронесса и сама оказывала гвардейцу недвусмысленные знаки внимания. Такой скандал накануне свадьбы… Вацлав был вне себя от ярости. Его интенданты прискакали в Швацвальд с требованием выдать им Зайгера живым или мёртвым. Финансовое могущество династии Сулийских — весомый аргумент в любом споре. Но герцог Мартелл всегда ценил свой авторитет выше денег. Он отказал Вацлаву, тем самым испортив отношения с одной из влиятельнейших семей Аттерлянда. С тех пор дела Швацвальда идут неважно. Зато все знают, что выдвигать герцогу Бертольду Длинноногому ультиматумы — дело бесперспективное.