«Дженни Ганивер» была в небе не одна. Правитель поднял весь воздушный флот Шань-Го. В иллюминаторе мелькали другие корабли, не меньше двух десятков. Джаред, прищурившись, разглядел в кабинах и Кхору, и Синтию, и еще несколько знакомых лиц.
Лондон действительно находился недалеко, в пятнадцати минутах лёта, и был очень хорошо виден в ночной темноте, что заливала заросшую лесом дорогу к ущелью. И дело не в полной луне, ярко светившей в безоблачном небе, нет. Лондон сиял и переливался тем мертвенно-лиловым светом, который так хорошо запомнился Джареду. Крыша Собора Святого Павла раскрылась лепестками-фрагментами, из нее поднималась металлическая конструкция, напоминающая капюшон готовой к атаке огромной кобры, опутанной проводами и молниями.
Внезапно молнии засверкали сильнее, стекаясь к сердцевине чаши-капюшона.
— Сейчас рванет! — закричала Анна. — Держитесь!
И прижала дирижабль почти к самой земле. Раздался высокий звук, от которого у Джареда застыла кровь в жилах, из чаши МЕДУЗЫ сорвалась гигантская молния-заряд и с воем просвистела над их головами в сторону Щита-Стены. Вой сменился страшной тишиной, когда даже память о звуках стирается из памяти. Сзади прогремел взрыв такой силы, что корабль закрутило и швырнуло вперед. Анна, вцепившись в штурвал, прилагала все силы, чтобы выровнять «Дженни».
А на Джареда навалилась апатия и в то же время потрясающая ясность мысли. Время остановилось, замедлилось, а Джаред будто раздвоился. В один момент он вдруг понял если не все, то многое.
Вот Анна Фанг, с бешеной скоростью переключающая рычаги на панели управления. Прирожденный лидер, ведущий за собой сотни тысяч участников Лиги сопротивления движению. А на самом деле Анне нет дела ни до Лиги, ни до политики, ни всех этих глупостей. По сути своей она одиночка, всегда ею была и останется. Она не занималась делами Лиги, она была лишь ее лицом. Воином. Острием, которое Лига выставила на всеобщее обозрение. Всю свою жизнь после плена Анна мстила. За сломанное детство, за смерть родителей, за то, что отобрали единственное нужное ей в этой жизни — свободу. Необходимая как воздух свобода текла в ее жилах вместе с кровью. И, по большому счету, Анне было плевать на всех остальных — друзей, последователей, а на Лигу тем более. Просто так удачно сложилось для Лиги, что пути ее основателей и пути Анны Фанг совпали. И Дженсена ей было не обидно потерять, она часто меняла партнеров, быстро начиная скучать и тяготиться отношениями.
И сегодня была ее война. Она — символ Лиги, шла против Валентайна — главного идеолога мощи движущихся городов. И этот бой должен стать последним для одного из них.
Сейчас она смотрела сквозь стекло кабины на встающую перед кораблем железную громаду Лондона и не волновалась ни капли. Бесстрашная, смертоносная, она совершенно не боялась смерти и относилась к ней легко. Она и правда была как ветер, как порхающие в его потоках лепестки цветка.
Вот Дженсен Эклз, замерший за спиной Анны, жадно рассматривающий город. Знающий, что ему сейчас предстоит встреча с человеком, убившим его мать, поломавшим всю жизнь. О чем он думал в течение тех десяти лет, когда жил со Шрайком? Как заполнял пустоту и неизвестность, как объяснял себе — кто он и откуда взялся? Воспитанный нечеловеком в нечеловеческих условиях и обученный нечеловеческому занятию — убивать.
Всегда один против всего мира, он страшился этого одиночества и готов был идти за любым, кто даст хоть намек на близкие отношения, семью.
Сегодня была его война. Он тоже не страшился смерти, потому что за все эти годы толком не почувствовал себя живым.
Джаред посмотрел внутрь себя. То, что они должны были сейчас совершить — принять смертельный бой — ему совершенно не нужно. Это не его война. Его воля — улетел бы тут же, далеко-далеко, и пусть тут сами разбираются. Только Дженсена бы взял с собой, без Дженсена нет смысла, ни здесь, ни далеко-далеко.
Джаред настолько погрузился в свои мысли, что пришел в себя оттого, что Анна хлопнула в ладоши перед его носом.
— Контузило все-таки? — озадаченно заглянула она Джареду в глаза и выставила ладонь. — Сколько пальцев?
— Нормально все, — Джаред досадливо отвел ее руку.
— Слушай тогда. Мы сели на первый ярус, ребята нас прикрывают.
Джаред покрутил головой. Снаружи раздавались выстрелы и взрывы — остальные летчики отвлекали внимание противовоздушной обороны Лондона. Две зенитные башни подорвались на глазах Джареда — соратники Анны метко стреляли.
— Мы с Дженсеном идем в Собор. Там что-то странное происходит. Пока мы приземлялись, оттуда побежали люди в плащах. Много людей. И они очень спешили.
— Инженеры, — машинально пояснил Джаред. Плащи носили только представители этой Гильдии.
— Пусть инженеры. Итак, мы с Дженсеном уходим, ты поднимаешь «Дженни» в воздух и кружишь неподалеку, стараясь не попасть под обстрел. Ждешь, когда мы вернемся. Или кто-то из нас вернется.
— Или никто, — эхом отозвался Дженсен. — Десять минут, Джаред. Засеки десять минут и после сразу улетай.
И Джаред вспомнил. Шагнул к Дженсену, снова, подцепив цепочку, вытащил кулон. Подушечкой пальца с силой надавил на середину глаза. Кулон раскрылся, внутри лежала флешка. Джаред видел похожие в музейном хламе. Только на этой еще красовался знак — переплетение трех волнистых линий в виде буквы «А».
— То же было изображено на том ящике, что Валентайн отобрал у мамы, — выдохнул Дженсен.
— Это ключ от МЕДУЗЫ, — сказал Джаред, улыбаясь. — Ты сможешь ее отключить. — И добавил непонятно: — Когда приходит время защищать, она открывает третий глаз.
— Отлично, — Анна заглянула Дженсену через плечо. — Теперь в нашей смерти появился смысл. А ты ничего, умный, — она внимательно посмотрела в лицо Джареду и ее губы тронула легкая улыбка. — Неужели я ошиблась?
***
Джаред глядел в спины заходивших в Собор Анны и Дженсена и не чувствовал ничего. Ни боли, ни страха, ни отчаяния. Дженсен не попрощался, не обнял напоследок. Лишь посмотрел тяжелым взглядом.
Джаред поднял «Дженни Ганивер» в воздух. Даже не задумываясь, что и как делает, словно управлял дирижаблем много лет и довел действия до автоматизма.
Большинство башен с пушками были уже разрушены, оставшиеся вяло отстреливались от кораблей Лиги. Наверно, командиры надеялись, что удары МЕДУЗЫ вот-вот разрушат Стену, и им было не до отражения мелких атак с воздуха.
Джаред отмерил указанное Дженсеном время и пять минут просидел, тупо глядя на циферблат. Потом понял, что больше не выдержит. Он не мог просто болтаться в воздухе, когда внизу, возможно, умирает Дженсен. И повел корабль на посадку.
VIII Битва
Это было очень странно, но в Соборе не оказалось никого. Ни толп инженеров — они убежали, Анна же говорила, вспомнил он, — ни охранников, ни шеренг свежесделанных Сталкеров, чего Джаред опасался больше всего. Главный зал наполнял пар, валивший из труб, опоясывавших установку, и треск разрядов от ящиков-аккумуляторов МЕДУЗЫ. В ушах звенел механический голос, по кругу повторявший: «Энергия набрана. Жду сигнала к атаке».
Сначала Джаред увидел, а точнее услышал, Анну и Валентайна. На верхнем ярусе они танцевали смертельный танец. Валентайн, рыча и размахивая шпагой, теснил Анну к перилам, она отбивалась катаной. И было заметно, что силы ее на исходе. Джаред оглянулся в поисках Дженсена и наконец заметил его. Тот спокойно, не отвлекаясь на бой, что-то делал у пульта управления. Его пальцы порхали над клавиатурой. Джаред поспешил к нему, чтобы помочь. И тут закричала Анна.
Она тоже долго падала, дольше, чем тот мальчик в Батмунх-Гомпе. Джареду даже на секунду показалось, что ее подхватило, удерживая, плотное облако испарений. И только когда раздался гулкий удар о каменные плиты, понял, что конец.
«Это не моя война», — твердил Джаред. Надо доделать дело, убедиться, что машина отключена, и уходить, бежать со всех ног. Прыгать в «Дженни» и улетать далеко-далеко. Но он не учел, что война Дженсена еще не закончилась.