— Это из-за нас, — прошептал он.
Дженсен пожал плечами и, открыв пробку, понюхал лекарство.
Немного смущаясь, Джаред расстегнул куртку и форменную музейную рубашку, открывая пострадавшее место.
Дженсен, в отличие от Анны, был нежен. Подушечками пальцев он аккуратно втирал пахнущий травами и свежестью бальзам в кожу, и боль тут же уходила. Сосредоточенный, погруженный в себя Дженсен все водил и водил рукой по груди Джареда, хотя, на взгляд последнего, было достаточно.
— Если бы Шрайк не явился так внезапно, меня бы убили? Ну, как заложника? — Джаред воспользовался тем, что они остались вдвоем, и задал важный вопрос.
— Если бы Шрайк не явился, мы бы с тобой сбежали, — ровно ответил Дженсен, продолжая пальцами выписывать масляные узоры.
— Куда сбежали? От Анны разве сбежишь?
— Я договорился с одним торговцем и заплатил ему за два места на его борту. Как только Анна прекратила допрос, я бы увел тебя. И она не остановила бы.
— Почему?
— Она уже знала.
Джаред со вздохом отвел от себя руку Дженсена, сел на кровати и принялся застегивать пуговицы на рубашке.
— Шрайк рассказал правду — Пандору убил Валентайн?
— Да, — Дженсен сжал кулаки. — Он действительно как-то умудрился запереть мою память. А после этой кодовой фразы у меня в голове словно открылся потайной ящик, из которого высыпаются картинки с воспоминаниями. — Он помолчал. — В тот день я проснулся от громких ругательств на чердаке. Узнал голос Валентайна, он частенько прилетал к нам. Когда я поднялся наверх, то увидел маму, которая пыталась отнять у него какой-то ящик и просила, чтобы он отдал МЕДУЗУ. Валентайн сначала отбивался, а потом достал шпагу и… — Дженсен сглотнул. — Я крикнул, он обернулся и бросился ко мне. Его шпага только задела меня, — Дженсен непроизвольно провел ладонью по левой щеке, — но я упал как подкошенный, и крови было много. Наверно, он подумал, что убил меня. Дальше ничего не помню, очнулся уже в доме Шрайка.
— Прости, — прошептал Джаред. Ему было тяжело смотреть на такого Дженсена — потухший взгляд внутрь себя и побелевшие костяшки пальцев.
— А знаешь, что самое страшное? — Дженсен посмотрел прямо Джареду в глаза. — Он понял. Когда в Брюхе я ткнул его ножом в живот и шарф упал с моего лица, он увидел шрам и понял. Я просто выполнял работу, а он уже все знал. Он всегда все знает, он очень умный. Всегда на шаг впереди.
Джаред хотел сказать что-то утешающее, но тут послышался голос Анны:
— Дженсен, если ты закончил, иди сюда, помоги мне с Синтией.
Джаред сполз с койки и потащился вслед за Дженсеном.
Синтия лежала на пропитавшемся кровью покрывале на полу каюты капитана. Ее спину пересекали рваные борозды от когтей Шрайка.
— Я уже обработала, хочу перевязать. Приподними немного.
Джаред засмотрелся, как эти двое ловко управляются с ранами, и тут вспомнил фразу, которую Синтия сказала за минуту до появления в таверне Шрайка. То, что Лондон направился к Батмунх-Гомпе, Щиту-Стене, защищающей Шань-Го от вторжения городов, Джаред уяснил, а вот начало нет.
— Что такое Фэн-Хуа?
— Цветок ветра, идиот, — простонала Синтия.
— Меня так прозвали в Шань-Го, — пояснила Анна. — Потому что всегда и везде выступаю за свободу. Когда я была маленькая, город, где жила моя семья, съел Архангельск. Нас превратили в рабов и отправили работать на верфи. В течение многих лет я припрятывала то старый пропеллер, то деталь двигателя. В итоге мне тайком удалось собрать «Дженни Ганивер», и я улетела.
— А ваши родители?
— Они не дожили до этого момента. — Анна выглядела спокойной, только складка между бровей выдавала давнюю скорбь. — Поэтому я не люблю эти ваши города. Предпочитаю быть выше, во всех смыслах, — коротко засмеялась она, — ходить птичьими дорогами. И даже после смерти не хочу покоиться в земле. Я уже не раз говорила друзьям, что если… то есть когда умру, чтобы они сожгли меня, а пепел развеяли. Чтобы Цветок ветра стал наконец ветром. И не говори ничего, Синтия, я знаю твое к этому отношение, — обратилась она к возмущенно подавшей голос подруге.
— Ты особенная, Анна, — Синтия перевернулась на спину и глазами, полными обожания, смотрела на Анну.
— Дай тебе волю, девочка, ты из меня сделаешь памятник при жизни.
— Ну ты скажешь, при жизни, — хохотнула Синтия и тут же сморщилась от боли, — а вот после смерти…
Она резко замолчала и уставилась расширенными глазами в потолок. Никто не заметил этого кроме Джареда.
— Мы подлетаем, — Анна заняла кресло пилота, Джаред встал у нее за спиной.
— К чему?
— К Шань-Го, конечно, — удивилась она. — Надо предупредить Правителя о приближении Лондона. Если он так уверенно взял курс к Стене, то это не означает ничего хорошего. Стена неприступна, и это известно всем. Сдается мне, что Валентайн задумал зло.
— Вы думаете, у него МЕДУЗА, которую он отобрал у Пандоры Шоу? — тихо спросил Джаред, не веря тому, что говорит.
— Посмотрим, Джаред Падалеки из Лондона, посмотрим. — Руки Анны порхали над пультом. — Сейчас слушай внимательно, я буду рассказывать, что делаю и для чего. Ты же хотел научиться управлять кораблем? Почему-то мне кажется, что тебе это знание скоро понадобится.
VI Шань-Го
Крохотная тень «Дженни Ганивер» уже скользила по снежной вершине Чжань-Шаня, самой высокой из новых гор, чья снеговая шапка возносилась в бесконечный холод небес. Впереди в горной цепи виднелся разрыв, который перегораживала Щит-Стена, издали казавшаяся еще одним горным отрогом.
Сплошная стена ночной черноты, сложенная из громадных плит вулканического базальта и укрепленная броней из палубной стали городов, осмелившихся бросить ей вызов и уничтоженных сотнями ракетных батарей.
Анна что-то пропела на аэросперанто в переговорное устройство, красный дирижабль беспрепятственно пролетел над ущельем и пошел на снижение. Джаред увидел, что Стена на самом деле является городом, вертикальным городом с сотней террас, окон и балконов, прорубленных прямо в черной скале. У подножья сверкало синевой озеро с разбросанными по нему парусами лодок.
— Батмунх-Гомпа, — торжественно объявила Анна, — Город Вечной Мощи.
— У вас есть два часа, потом жду тебя на встрече у Правителя, — объявила она Дженсену, когда «Дженни Ганивер» уже стояла в ангаре. — Не прослушай сигнал гонга.
— Я приду с Джаредом. — Лицо у Дженсена стало очень упрямым, а Джаред, о котором говорили в его присутствии в третьем лице, почувствовал себя лишним.
— Тебе принимать решение, — бросила через плечо Анна, уводя Синтию.
— Я бы поел чего, — подал голос Джаред. — С Ярмарки ничего во рту не было.
Ну не считать же за еду кусок сушеного мяса и так и не попробованного суслика.
— Да, отличная идея. — Похоже, Дженсен думал о другом. — Пошли, я знаю одно место…
— И вот еще… — смутился Джаред и придержал Дженсена за рукав. — А можно здесь где-нибудь помыться? Общественные душевые или что-то в этом роде? И, знаешь, у меня есть немного денег, квирков, я бы не отказался купить рубашку и другую куртку, а то…
— Я понял, — Дженсен подхватил Джареда под локоть, потащил его к лестнице из ангара. — Болван, мог бы и сам сообразить.
В первой же лавке китайского торговца одежды оказалось столько, что у Джареда разбежались глаза. Тюки занимали все пространство, стояли вдоль стен и по углам, выбор предлагался огромный. Дженсен деловито отобрал себе штаны, вместо старых, порванных гарпуном мусорщиков, пару мокасин, нижнее белье — Джареду, и обоим по рубашке. Хотел еще теплую кофту прихватить, но Джаред запротестовал. К тому же Дженсен наотрез отказался взять его деньги и, аргументируя, что лондонская валюта здесь не в ходу, расплатился сам. Подходящей куртки в этой лавке Джаред не нашел.
Пока Дженсен укладывал покупки в наплечный мешок, китаец, ткнув Джареда пальцем в грудь, жестами изобразил, что он, вопреки заявленному, не отказался бы от квирков. И дождавшись, когда Дженсен направится к выходу, Джаред быстро выхватил из кучи один платок, понравившийся ему с первого взгляда, — золотисто-охряного цвета, с необычным рисунком: стилизованный под человеческое лицо диск солнца с крупным третьим глазом во лбу. Джаред хотел подарить его Дженсену взамен порванного шарфа Анны. Но отдать сразу не решился и, скомкав гладкую ткань, сунул платок в карман.