А потом обе веками сражались, чтобы завоевать его верность.
ГЛАВА 1
Наши дни
Эни рванула на себя боковую дверь конюшни. Вообще-то эта конюшня была одновременно и гаражом. Помещение, напоминавшее пещеру, собрало в себе множество запахов. Пахло дизельным маслом и соломой, выхлопными газами и потом животных. За стенами конюшни многие существа сохраняли вид автомобилей и мотоциклов, но внутри, в своей безопасной гавани, они могли принимать любой мыслимый (и немыслимый) облик. Один из коней взгромоздился на карниз под потолком. Он представлял собой нечто среднее между орлом и львом, и его массивное тело покрывали перья вместе с шерстью. Другие кони стояли рядом с мотоциклами, легковыми машинами и грузовиками. Здесь даже был один верблюд.
Гончий с тряпкой в руке оторвался от полировки матово-черных и хромированных поверхностей мотоцикла «харлей». Тряпка была сделана из ткани, производившейся в Стране фэйри специально для ухода за конями.
— Челу ищешь? — спросил он.
— Нет, — Эни остановилась в проходе, не решаясь вторгаться в его пространство. — Не Челу.
С отцовской полупостоянной подругой она чувствовала себя вполне комфортно, однако Чела стремилась быть мамашей в большей степени, чем Эни могла допустить. Да и отцовские притязания очень напоминали занудство смертных отцов. Эни не хотела получить точную копию обычной смертной семьи. У нее была своя семья: Кролик и Тиш — ее полубессмертные брат и сестра. Весь минувший год, с тех пор как стала жить при Темном дворе, Эни питала надежды на нечто иное. Ей хотелось стать настоящей участницей Дикой охоты, полноправным членом отцовской стаи. Но этого не случилось.
Гончий, не прекращал своего занятия, мельком взглянул на нее.
— Габриэла здесь тоже нет.
— Знаю. Я никого и не разыскиваю.
Эни подошла к стойлу.
— Мне просто нравится здесь бывать.
Гончий поднял голову и посмотрел вдоль прохода. Час был ранний, и никто из гончих в это время сюда не приходил. Но в конюшне толклось более двух десятков коней, а потому чужих глаз все равно хватало.
— Тебе что-нибудь нужно? — спросил он у Эни.
— Вообще-то да.
Эни привалилась к стене. Досадно было бы не пофлиртовать с гончим, хотя оба знали, что дальше флирта дело не пойдет.
— Хочу немножко радостей, немножко опасностей. Покататься хочу…
Гончий устремил на нее мерцающие зеленые глаза.
— Заручись согласием босса, и я охотно тебя покатаю.
Эни знала: ее глаза сейчас мерцают такой же энергией, какую она видела в глазах гончего. Они оба были рождены Дикой охотой. Существа, мчащиеся по земле, сеющие ужас, несущие возмездие и не связанные никакими рамками. Они были клыками и когтями фэйри, ныне живущие в мире смертных, к которому их привязал Габриэл.
Габриэл загрызет любого, кто дотронется до его доченьки.
— Сам знаешь: он не позволит, — вздохнула Эни.
Здесь правила устанавливал ее отец. Правило, касающееся Эни, было простым: он позволит встречаться с ней только тому, кто выстоит в поединке с ним.
— О чем задумалась?
Она посмотрела на гончего, но не ответила.
— Не будь ты его дочкой, я бы рискнул, но становиться у Гейба на дороге… знаешь, как-то не хочется.
Эни вздохнула, но не от разочарования, а от напрасных ожиданий услышать другой ответ.
— Знаю, — буркнула она.
— Убеди отца, что ты не свернешь себе шею, и я первый повезу тебя кататься. Обещаю.
Гончий наклонился и быстро поцеловал Эни в губы.
Поцелуй был мимолетным, но уже в следующую секунду гончего оторвало от Эни и швырнуло к противоположной стене. Он шмякнулся о деревянные планки, и стук удара заглушил выкрикиваемые ругательства.
— Не тронь моего щенка.
Посреди прохода стоял Габриэл. Он широко улыбался, но поза его была угрожающей. Габриэл управлял Дикой охотой, и потому угрозы были для него столь же естественны, как дыхание.
Лежащий на полу гончий оперся о деревяшку и осторожно пощупал затылок.
— Черт тебя побери, Габриэл. Я же ее не трогал.
— Ты коснулся ее губами. По-твоему, это «не трогал»?
Эни встала перед отцом и ткнула его в грудь.
— Я не каменное изваяние. И они тоже. Или тебе странно, что мужчин тянет к женщинам?
Габриэл бросил на нее сердитый взгляд, но руки на дочь не поднял.
— Я Габриэл. Если кто забыл, это не имя, а звание. И ответственность. Стаей командую я. Если кто-то из них, — он оглянулся на все еще лежащего гончего, — хочет заявить о своем желании встречаться с тобой, им достаточно сказать об этом вслух.
— Я ей отказал, — заявил гончий.
— Надеюсь, не из-за каких-то там ее изъянов? — взревел Габриэл.
— Нет, что ты. — Гончий торопливо вскинул руки. — Гейб, она очень даже хороша… но ты же сам запретил.
Не глядя на гончего, Габриэл протянул ему руку.
— Прости… Я… дотронулся до тебя, — пробормотал гончий, бросив боязливый взгляд на Эни.
— Ябеда, — поморщилась Эни.
— Прости, Габриэл. Больше такого не повторится.
Гончий взгромоздился на мотоцикл и выкатился с шумом и ревом, на какие был бы не способен двигатель настоящего «харлея».
На мгновение в конюшне стало совсем тихо. Даже кони замерли.
Габриэл подошел к дочери и взъерошил ей волосы:
— Мой чудесный щенок. Этот пес тебя не заслуживает. Никто из них.
— Ты бы предпочел, чтобы я тут изголодалась до полусмерти, — сказала Эни, отталкивая его руку.
— Но ты совсем не голодная, — усмехнулся Габриэл.
— Была бы, если бы подчинялась куче твоих правил, — огрызнулась Эни.
— Если бы ты подчинялась моим правилам, их было бы куда меньше.
С этими словами Габриэл нанес удар. Эни увернулась. Девчонка обладала правильной реакцией, однако он бил не со всей силой и не вложил в удар всю тяжесть своего веса. Он берег ее, словно маленькую. Для Эни отцовская забота была хуже пощечины. Считай он ее неотъемлемой частью стаи, он бы вел с ней поединок, как со всеми остальными гончими. И учил бы ее премудростям боя.
«Он бы принял меня в стаю», — чуть не плача, подумала Эни.
— Знаешь, Гейб, меня уже воротит от твоей отцовской заботы, — бросила она Габриэлу и побрела к выходу из конюшни.
Габриэлу было не проникнуть в чувства дочери. Как и в чувства очень и очень многих обитателей Темного двора. Гончие питались иными субстанциями, и потому эмоциональный мир Эни был им недоступен. Гончие не могли того, что могли все остальные, и это делало их поведение и поступки еще более жестокими. Особенность, выгодная и для гончих, и для Темного двора в целом. Фэйри Темного двора питались темными эмоциями, тогда как гончим для питания требовался физический контакт. Стая нагоняла страх и ужас, насыщавшие двор, а двор давал столь нужные гончим контакты. Эни была исключением из правил: она питалась тем и другим.
И собственная «исключительность» ее вовсе не радовала.
— Эни! — окликнул ее Габриэл.
Она не остановилась. Не хватало только, чтобы он увидел слезы, готовые вот-вот хлынуть из глаз.
«Одно из доказательств моей слабости», — хмуро подумала она и махнула рукой через плечо.
— Я все поняла, папочка. Я мешаю вашей стае.
— Эни!
Она была уже у двери. Слезы текли по ее щекам, но девушка не оборачивалась.
— Обещай мне соблюдать правила, и тогда я, пожалуй, разрешу тебе взять на вечер коня Челы.
В его голосе ощущалась надежда, которую Габриэл не решался высказать вслух.
— Конечно, если Чела согласится.
Эни резко обернулась.
— Правда? — улыбаясь, спросила она.
— Да.
Габриэл не шагнул к ней и удержался от комментариев по поводу мокрых от слез щек.
— Как видишь, не такой уж я плохой отец, — потеплевшим голосом добавил он.